Форум » Наше прошлое и будущее » [ноябрь, 1974] with the lights out it's less dangerous (fb) » Ответить
[ноябрь, 1974] with the lights out it's less dangerous (fb)
Narcissa Black: Дата и время действия: одним поздним ноябрьским вечером. Место действия и его примерное описание: один из тёмных узких коридорчиков, которых в замке бесчисленное множество. Действующие лица: Lucius Malfoy & Narcissa Black Ситуация: в жизни любого человека случаются периоды, когда готов совершать дурацкие поступки, повинуясь неясным порывам. Нарцисса Блэк - не исключение из правил, однако же у неё в жизни есть тот, кто в конечном счёте объяснит ей, что к чему, и убережёт от всего. Прежде всего - от глупых ошибок.
Ответов - 14
Lucius Malfoy: Люциус был зол. С ним это случалось нечасто, поэтому должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы вывести его из себя. В принципе, ничего фатального в сегодняшнем дне не было, зато было много неприятностей. Тренировка по квиддичу прошла ужасно. Из-за погоды ли, из-за расположения звезд ли, но команда была в ужаснейшем состоянии. В таком она не была даже тогда, когда Люц только пришел в нее. Но он все стерпел, не горячился, а в конце довольно холодно высказал команде свое презрение. Не очень мотивирующее, он это понимал, однако гораздо лучше, чем крик. Утешало только то, что даже при таком раскладе они смогут побить Рэйвенкло и Хаффлпафф. Астрономия, к которой он долго и упорно готовился, отменилась из-за отвратительной погоды. Ему бы радоваться, но жаль было потраченных впустую усилий. Да и времени, ведь из-за проклятой Астрономии ему пришлось ждать полуночи, а мог бы, например, лечь спать. Но раз уж Астрономическая башня на сегодня была свободна… Люциус использовал ее как полигон для отработки заклятия Патронуса, в котором он все еще тщился преуспеть. Безуспешно. Как и год назад. Злой на себя и весь мир, он возвращался в гостиную, мечтая никого не встретить на своем пути. И в гостиной. И в спальне. Желанию его не суждено было сбыться. Проходя мимо какого-то очередного коридора подземелий, он услышал приглушенные голоса, смех, шорох и до омерзения отчетливые звуки поцелуев. Решив выместить злость на полуночной парочке, он погасил свет от палочки (всегда любил эффектные появления) и, стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не спугнуть голубков, двинулся в вышеупомянутый коридор. Глаза его слегка привыкли к темноте и подсказывали, что парочка прячется за рыцарскими доспехами. Что ж, весьма предусмотрительно. - Минус десять баллов с… - начал он, одновременно освещая палочкой лица целующихся. От неожиданности парень резко отпрянул и едва не сшиб доспехи, служившие им прикрытием. Увидев лицо девушки, Люциус окончательно потерял веру в исправление сегодняшнего дня. – Нарцисса?! Его удивление выдавала только интонация, голос был ровен. Однако вскоре удивление сменилось яростью. Люциус грозно смотрел на свою будущую невесту, щурящуюся от резкого света. Парнем же был Мэтиас Трэверс, шестикурсник с Рэйвенкло. - Минус пятнадцать баллов с Рэйвенкло, - чуть ли не прошипел Люциус, вселяя Мэтиасу такой ужас, что он побледнел и слегка затрясся. Люциус Малфой воистину был страшен в гневе. Баллы – лишь формальность. Все трое знали, что дальше будет хуже. - Потрудись объясниться, - ледяным тоном произнес он, обращаясь к Нарциссе. Глаза его сузились и выражали такое презрение, которого не испытала даже слизеринская команда по квиддичу.
Narcissa Black: Как бы с детства не прививали Нарциссе аристократические манеры, не воспитывали в лучших семейных традициях, как сильно ни пытались сделать из неё истинную леди, того, что называется подростковым возрастом, не отнять. Несмотря на все отличия аристократических семей от обычных, у детей аристократов те же самые проблемы, что и у всех остальных. И совсем не обязательно, что справляться с этими проблемами они будут как-то иначе, чем все остальные. Нарциссе была противна сама мысль о том, что кто-то навязывает ей своё мнение, пусть это даже её родители. Она уважала отца и, как бы странно это ни было, нежно любила мать, однако же сама мысль о том, что замуж она выйдет за того, кого выберут родители, была невыносима. Нет, младшая Блэк вовсе не была строптивой, как Андромеда, и не собиралась устраивать скандалов, замыкаться в себе, и уж конечно даже в мыслях у неё не было того, чтобы ослушаться родителей. Однако слизеринка рассудила, что даже если и придётся выйти замуж за Люциуса Малфоя, то это будет ещё не скоро – уж точно не раньше конца школы. А потому пока она может делать то, что ей захочется – ведь Люциус же, кажется, поступает именно так. А то, что будет после, будет после. Цисси успеет ещё об этом подумать. А потому Нарцисса, заручившись поддержкой Беллы (хотя об этом знала только сама Цисси, но ей нравилось думать, что сестра не будет возражать), решила, что не будет терять времени. А потому сегодня вечером она встретилась с Мэтиасом, который был довольно хорош собой и очень мило улыбался ей в библиотеки, когда они сидели за соседними столами. Впрочем, в глубине души светловолосая не была уверена, что именно его улыбка покорила её. Возможно, она просто решила воспользоваться случаем и… Да, наверное доказать самой себе, что у неё в жизни совсем не всё потеряно, и впереди ещё куча радостных дней, а что ещё больше приятно – радостных вечеров. И уж конечно слизеринка не рассчитывала на то, что ей будут мешать – Нарцисса не привыкла к тому, что ей мешают. И теперь, когда свет с конца волшебной палочки, принадлежавшей – да вы только подумайте! – Люциусу резал ей глаза, заставляя недовольно щурится, Блэк негодовала. Цисси вообще редко злилась – скорее уж её просто что-то раздражало, однако сейчас светловолосая была уверена, что именно то чувство, которое клокотало у неё внутри, и называется злостью. И этот ровный тон, а самое главное – презрение во взгляде… Да кем он себя возомнил? - С какой стати я должна перед тобой объясняться? – буквально прошипела Нарцисса – что и говорить, свой голос ей совсем не удавалось контролировать, в отличие от Малфоя. Хотя возможно, именно её злость и спасала слизеринку – Мэтиас же был так напуган и ошарашен, что не мог произнести ни слова. Цисси невольно подловила себя на мысли, что им следовало бы поменяться местами, однако, увы, в наши тёмные времена девушке всё приходится решать собой. Поэтому Блэк, стараясь не вздыхать слишком уж глубоко и тяжко, подтолкнула Трэверса, чтобы тот оказался у неё за спиной. Моргана, как это глупо. - Я тебе ничего не должна, пускай твоя команда и лучшие друзья перед тобой объясняются, - Нарцисса всё ещё щурилась, однако уже не от яркого света. Подумать только – на месте Нарциссы как невесты Люциуса Малфоя мечтала бы оказаться добрая половина девушек школы (та, которая не влюблена в её непутёвого кузена Сириуса), и теперь бы любая из них просто провалилась бы на месте. А младшая Блэк ещё и выступает. Впрочем, хоть Цисси и выступала, ей всё же было неуютно – светловолосая передёрнула плечами, словно бы откуда-то повеяло прохладой, однако же глаз не опустила. Слизеринка старалась не думать о том, что, кажется, очень скоро она пожалеет о своих словах и делах, и никакая Беллатрис её не спасёт.
Lucius Malfoy: Сосредоточенный на своем грозном виде, Люциус однако не мог не отметить краем сознания, что Нарцисса очень хорошо выглядит. При этом скудном освещении, со слегка растрепанной прической, со слегка припухшими губами и легким румянцем, который она наверняка потом будет отрицать, если он его припомнит. А он припомнит. Подумать только, можно быть такой красивой в 14 лет. От подобных мыслей он чуть было не улыбнулся, что разрушило бы всю его грозность. Что значит «с какой стати»?! Люциус нахмурил брови и еще более строго посмотрел на Нарциссу. Помолвка была делом времени, их судьбы решили едва ли не сразу после того, как у Нарциссы появились первые светлые волоски на голове. И даже если до самого акта помолвки ждать еще три года, пока невеста не достигнет совершеннолетия, это не отменяет, на взгляд Люциуса, их обязательств друг перед другом. - Ты и сама все прекрасно знаешь, - убийственно спокойно ответил Малфой. – И если уж… - он сделал паузу, смеривая Мэтиаса презрительным взглядом и подыскивая слова, - шаришься по углам, как грязнокровка, то изволь хотя бы не попадаться. Отважная Нарцисса спрятала своего ухажера за спину. Словно это его как-то сможет защитить. Люциус не удержался и медленно приподнял левый уголок рта, складывая рот в саркастичную и довольно устрашающую улыбку, учитывая, что на обоих он смотрел сверху вниз. - Трэверс, я тебя не задерживаю, - бросил ему Люц свысока. Парня было даже немного жаль, хотя Люциусу бесконечно льстил ужас, который он вселил в беднягу. Трэверсу не нужно было повторять дважды. Он несмело сделал шаг назад, прислонился на мгновение спиной к стене, ошеломленно смотря на Малфоя и, видимо, не веря своему счастливому избавлению, и, сначала путаясь в ногах, а затем быстрее и смелее, двинулся к выходу. У поворота в другой коридор он уже едва ли не бежал. Но наивно было бы верить, что Люциус просто так отпустит обидчика. Выждав, пока тот преодолеет внушительное расстояние, чтобы уже считать себя чудом выжившим и избавленным от неприятностей на сегодняшнюю ночь как минимум, Люциус направил на него палочку и невербально применил Обездвиживающие чары. К чести Люциуса стоит сказать, что, хотя заклятие Патронуса ему давалось с большим трудом, в невербальных заклинаниях он знал толк. Убедившись, что заклинание попало точно в цель и парень обездвижен, пока его не освободят, и вдоволь потешив свое самолюбие, Люциус снова обратился к Нарциссе. Однако он уже не казался строгим и грозным. По крайней мере, старался. А внутри у него по-прежнему все клокотало, и ему хотелось как можно сильнее ударить кулаком стену, так по-плебейски. - Ему не стоит этого слушать. Это только между нами, нам ни к чему свидетели, - забавы ради Люциус постарался произнести последнюю фразу как можно более зловеще. - Серьезно, Нарцисса? Трэверс?! – с откровенной насмешкой проговорил он, делая шаг к Нарциссе и даже нависая над ней. – Неужели ты не могла найти кого-нибудь получше? Только, пожалуйста, не говори, что ты его любишь, - издевательски фыркнул он.
Narcissa Black: Нарцисса даже не знала, чего ей хотелось больше – скрипнуть зубами от досады или сморщиться, будто бы ей пришлось съесть целый лимон без сахара. Однако слизеринка не сделала ни того, ни другого – она лишь гордо вздёрнула подбородок и по-прежнему смотрела прямо в глаза Люциусу. Светловолосая знала, что стоит ей хотя бы на долю секунды отвести глаза, как вся её уверенность, подпитываемая праведным негодованием, полетит к чертям, и тогда ей уж точно придётся невнятно оправдываться, а Цисси очень хотелось бы этого избежать. - Прекрасно знаю? Нет, извини, не знаю, - фыркнула девушка. – Разве что я должна тихо сидеть, тайком бросать на тебя взгляды и томно вздыхать, дескать это мой распрекрасный будущий супруг, а ты в это время будешь делать, что тебе только вздумается? – прозвучать это должно было, по представлениям Нарциссы, просто убийственно, но на деле получилось всего лишь тоном обиженного ребёнка. Кроме того, Блэк чувствовала, что ещё немного – и она рискует расплакаться. А это уже ни в какие рамки не влезает. Как только Трэверсу представилась возможность скрыться с «места преступления», он не преминул ею воспользоваться немедленно, ни мало не заботясь о своей «даме сердца». Что греха таить, Нарцисса в общем-то не ожидала никаких особо высоких чувств, однако не смога сдержать кривой усмешки. Это было так по-джентельменски, прямо как в мечтах любой четырнадцатилетней девочки, ничего не скажешь. Впрочем, кара Мэтиаса всё ж таки настигла. Цисси слегка вздрогнула, когда из палочки Люциуса вырвался луч и угодил прямо в спину незадачливому рэйвенкловцу, однако, к её чести, она не бросилась к своему подбитому кавалеру и потрудилась лишь скрыть усмешку, чтобы Малфой её не заметил. Слизеринец шагнул к ней, и теперь их разделяло порядка двух десятков дюймов. Цисси смотрела на Люциуса снизу вверх, вопросительно изогнув одну бровь. Хоть светловолосая напоказ всячески отрицала то, что они якобы связаны какими-то обязательствами, сейчас ей даже льстило то, как Малфой серьёзно подошёл к делу. Нарцисса любила быть в центре внимания, и сейчас её вовсе не пугало то, что Люциус зол и рассержен – каким-то шестым чувством она понимала, что ничего плохого всё равно не случится. Она была по жизни в слишком хорошем для этого положении. - Ой, ну что ты, я вовсе не собираюсь разбивать тебе сердце, - Блэк сообразила, что сказала, уже после того, как слова слетели у неё с языка. Когда до Цисси дошёл смысл собственных слов, она прикусила губу, а затем, не удержавшись, расплылась в ухмылке. Её злость куда-то исчезла, уступив место совсем уж неподобающему веселью. Нарцисса наигранно потупилась, опустила глаза, а затем снова подняла взгляд на Люциуса, улыбаясь почти что виновато. Вероятно было бы предположить, что это взбесит Малфоя ещё больше, однако слизеринка то ли была настолько уверена в себе, то ли была опьянена страхом настолько, что вела себя легкомысленно. - А получше – это кого, например? – невинно поинтересовалась Нарцисса, наивно хлопая ресницами. – Посоветуешь?
Lucius Malfoy: Словам Нарциссы Люциус не придал никакого значения. К тому же, он уже отвлекся на Трэверса. Да и что ему ответить? У нее нет совершенно никаких доказательств, что у него были связи на стороне. И есть, между прочим. Потому что он, в отличие от нее, не попадается, во-первых, и, во-вторых, тщательно заметает следы, в чем ему помогает хорошо усвоенное заклятие Забвения. Разумеется, все знали, что Люциус Малфой не страдал от недостатка женского внимания, однако ни у кого не было доказательств. Он не имел привычки хвастаться своими похождениями, хоть это и не вяжется с любовью похвастаться в принципе. Даже лучшие друзья точно ничего не знали. Разве что Сириус Блэк, с которым они иногда напивались на Астрономической башне, мог знать, но вряд ли помнил. Да и даже в подвыпившем состоянии Люциус контролировал словопоток. И этой особенностью он чрезвычайно гордился. А еще он гордился идеальным зрением. И поэтому он его бокового зрения не скрылось, что Нарцисса вздрогнула от неожиданности, когда он пустил в Трэверса заклинание. Да, в спину. Кто-то может счесть это подлостью, пожалуй, но не Люциус. Ему это напоминало охоту. Он дал жертве шанс спастись? Дал. Сам виноват, что не поставил щит или еще как-нибудь себя не обезопасил. На ее замечание о его, Люциуса, разбитом сердце, он лишь вопросительно поднял бровь. Там определенно был подтекст, который, однако ускользал от него. Уж не думала ли она, что он… влюблен в нее? Нет, быть не может, она же не так глупа. По крайней мере, Люциус надеялся. Он регулярно справлялся о ее успеваемости (не мог же он позволить, чтобы его будущая жена получала плохие оценки), и она его не тревожила. Впрочем, он подозревал, что здесь не обошлось без Северуса, которым Нарцисса периодически крутила. Ну или ее кузена Регулуса. Да хоть Барти Крауча. Она, он уверен, в состоянии заставить прислуживать себе кого угодно. Но мы отвлеклись. Обеспокоенность о ее отметках совершенно не означает сердечной к ней привязанности, лишь вопрос поддержания престижа. Ожидая ее оправданий или хотя бы пояснений, Люциус довольно долго вопросительно и требовательно на нее смотрел. И чем дальше – тем больше отвращение проступало в выражении его лица. Он даже и не пытался его скрыть. Хотя технически это было не отвращение, а скорее презрение, но последнее в отношении Нарциссы казалось ему абсурдным. - А получше – это кого, например? Посоветуешь? - Ну хотя бы того, кто не зависит от меня и чью судьбу я не могу испортить в одночасье, – издевательски и все еще с ноткой гнева в голосе отвечал Люциус. – Хотя постой. Таких нет. Либо они твои кузены, да и то… - он не закончил, однако его жест все сказал лучше. Всем известно, что у Блэков хоть и самая чистая в Англии кровь, но в материальном плане не все хорошо. Конечно, у них артефактов больше, чем у Малфоев, однако это ничего не решает. Одной крови мало. Блэки никогда не были предпринимателями. И почти никто из них не работал, лишь проматывали многовековое наследие и получали дивиденды от некоторых предприятий. А Малфои тем временем активно крутились в магическом мире и подминали под себя магическое сообщество. Теперь уже без ведома Малфоев ничего не решается. Министр Магии и шагу не может ступить, не заручившись поддержкой Абраксаса Малфоя. И в Хогвартсе ни одно кадровое изменение не проходит без вмешательства Малфоя старшего, главы попечительского совета. Люциус слегка устал злиться на Нарциссу, тем более что, кажется, это было совершенно бесполезно. Девчонка совершенно ему не подчинялась, никакой дисциплины. Придется много потрудиться, чтобы сбить с нее спесь и утвердить свой авторитет. - Нарцисса, - тише и по возможности доверительно проговорил он, - ради Мерлина, перестань так себя вести. Это недостойно аристократки, - от прибавления «и моей невесты» он воздержался. И так очевидно и ни к чему это повторять каждый раз. – Этот… - пауза, краткий взгляд на замороженное тело рэйвенкловца, полный отвращения смешок, - Трэверс тебя не достоин. Разве тебя устраивает подобная мелкая рыбешка?
Narcissa Black: Конечно, Люциусу наверняка доставляло удовольствие раз за разом повторять, какая же она недостойная, и, очевидно, он рассчитывал, что это заденет светловолосую. Рассчитывал он, в общем-то, не зря – Цисси ещё не раз, когда никто не видит, сморщится, словно от боли, а может, даже и в подушку поплачет. Однако одно слизеринка знала точно – прямо сейчас она ни при каких обстоятельствах не покажет Малфою, насколько его слова обидны. Вместо этого Нарцисса лишь только закатила глаза. - Тебе ещё не надоело повторять одно и то же, а? – усталым тоном протянула Блэк. – Ты топчешься на месте, а на мой вопрос ты даже не смог дать внятного ответа. Неужели тебе больше нечего сказать? - фыркнула светловолосая. Она, пожалуй, сама не осознавала, что подобное внимание со стороны Люциуса ей даже льстило. Никто так усердно не стал бы ей что-то там доказывать и пытаться донести до её светлой головы какие-то там истины. Возможно, будь Нарцисса проще, она бы даже подумала, что она Малфою небезразлична. Впрочем, может, она и сейчас бы об этом подумала, не будь раздражена, а потому уверена, что Люциусу нужно только сохранить своё лицо перед всей школой. Конечно, какой удар по блестящей репутации слизеринца – его невеста предпочла ничем непримечательного рейвенкловца гордости школы. Есть от чего разозлиться. Однако Нарцисса не помнила, чтобы они заключали какие-то соглашения или о чём-то договаривались. А потому светловолосая могла делать, что хотела. - А теперь, если это всё, что ты можешь мне сказать, будь добр – отойди, - глядя снизу вверх на подошедшего почти вплотную Малфоя, уверенно попросила Цисси. Она рассудила, что это будет благоразумнее, чем просто попытаться оттолкнуть Люциуса – дотронуться до слизеринца светловолосая почему-то не решалась. – А то прямо-таки невыносимо так стоять, под твоим укоряющим взглядом, на месте бы провалилась, - снова фыркнула слизеринка, надеясь, что Люциус достаточно умён, чтобы понять сарказм. Хотя, возможно, злить его ещё больше было не самой лучшей идеей – а уж ей своим поведением это точно удавалось.
Lucius Malfoy: Предположение, что Люциусу нечего сказать, ему самому казалось абсурдным. Хотя, действительно, большую часть того, что хотел, он уже высказал. И его несколько сбивало с толку, что это, кажется, не возымело никакого эффекта. Но это лишь на первый взгляд, он это понимал, как только хоть немного задумывался. Она, конечно, поборола свой гнев, но отпиралась уж очень отчаянно, словно уже совсем не уверена в себе и готова расплакаться, как маленький ребенок. Но не при нем, конечно. И, что странно, Люциус чувствовал не удовлетворение, а скорее досаду. Не это было его целью. Он все-таки хотел убедить свою будущую невесту, что она ведет себя, как обычная грязнокровка, а не наследница древнего рода. За ее понимание, однако, он ручаться не мог. И если она этого для себя не уяснила, ему придется несладко. Что с ней делать… Хоть заклинание подчинения накладывай. Впрочем, и сейчас он отвечать не стал. Тогда у него были причины этого не делать, и сейчас тоже. Сейчас – что бы он ни сказал – звучать это будет, как оправдание. Ему этого не нужно. Молчание, конечно, тоже не слишком хорошо звучит, но этим он, по меньшей мере, ничего не испортит. Да и не настолько наивна Нарцисса, чтобы думать, что ему действительно нечего сказать. И не настолько глупа, чтобы приписывать ему мысли и чувства, которых у него априори быть не может. Ему была отвратительна одна только мысль о влюбленности в кого бы то ни было, даже Нарциссу. Никчемная трата времени и сил, не приносящая никакой прибыли или хотя бы морального удовлетворения. Да и вообще, в нынешнем мире любовь к жене считается моветоном. Так как Люциус все еще молчал (пытаясь, однако, весьма красноречиво выразить взглядом, как Нарцисса не права), она решила, что ему действительно нечего больше сказать. И попросила отойти. И сказала, что невыносимо стоять под его укоряющим взглядом. В тоне ее отчетливо проступал сарказм, однако весь ее вид говорил о том, что так оно и было. Люциус ухмыльнулся, как если бы сказал «ну что ж…», и сделал два шага назад, попутно разворачиваясь в сторону все еще неподвижного рэйвенкловца. Нарцисса, наверное, уже не видит, что ухмылка становится зловещей. Люциус снова направляет волшебную палочку на Трэверса и освободил его от заклятия. Тот продолжил по инерции двигаться, но довольно скоро осознал, что что-то не так. Конечно, ведь он все слышал. И слышал, как его называли «мелкой рыбешкой», который недостоин Нарциссы. Но даже у мелкой рыбешки есть гордость. И он, закономерно, разозлился. Не умея так хорошо себя контролировать, как настоящие аристократы, он двинулся на Люциуса с видом быка, которого не кормили три дня, а затем долго потчевали перцем. Дар речи, очевидно, к нему еще не вернулся, потому что он только нечленораздельно пыхтел. Оно и к лучшему, потому что мысли, должно быть, в его голове не самые дружелюбные. Когда он был уже в трех шагах от Люциуса, в упор смотрящего на него все с той же ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего, он уже готов был начать говорить все, что у него накопилось. Тогда Люциус снова поднял палочку и наложил на него заклятие немоты. Во-первых, слушать его болтовню не было никакого желания, а во-вторых… - Crucio, - с мрачным удовольствием тихо проговорил он. Он намеренно использовал вербальную формулу, чтобы у Нарциссы не было никаких сомнений, почему парень, всего десять минут назад ее целовавший, сейчас в немых муках корчится на полу. Откровенно говоря, это первый раз, когда он применяет непростительное заклинание на человеке. До это были только подопытные животные. Но у Трэверса была точно такая реакция, как ему хотелось. И теперь – ему было интересно, как отреагирует Нарцисса. Ну и, ко всему прочему, ему доставляло необычайное удовольствие смотреть, как Трэверс мучается с застывшим вопросом в глазах.
Narcissa Black: Нарцисса смутно предчувствовала, что их сегодняшнее вечернее приключение на троих вряд ли закончится благополучно, однако подобного поворота событий она явно не ожидала. На каких-то несколько секунд всё было словно в тумане, а в следующее мгновение светловолосая услышала свой собственный голос. От неожиданности ли, от испуга ли, однако слизеринка явно нарушила относительную тишину в коридоре вырвавшимся из её горла вскриком. Впрочем, сейчас это заботило её меньше всего – Нарциссе важнее было то, что Люциус, которого, как она считала, она знала, сейчас, на её глазах, применил непростительное заклятие к человеку. Не то, чтобы Блэк сомневалась в его способностях – она была уверена, что в нём заложен огромный потенциал, и Малфой способен на многое, однако… Однако девушка не ожидала, что Люциус способен сотворить такое вот так просто. Словно бы изменился с заходом солнца. Звучит совершенно по-дурацки, однако если днём половина видела в нём гордость школы и пример для подражания, а другая половина – раздутое имя и выскочку, то сейчас перед Нарциссой был совершенно другой человек. И этот человек её пугал. На несколько секунд Цисси застыла, словно бы её саму пригвоздило к полу заклятие оцепенения, а в следующую секунду выхватила собственную палочку. - Expelliarmus! – слизеринка сама испугалась собственных действий, когда палочка Малфоя, вырвавшись у него из рук, оказалась у неё самой. Люциус явно не ожидал такого поворота событий – ну как же, он использует непростительные заклятия, а девчонка (почему-то Нарцисса не могла не подумать что-то вроде «для которой это всё и делается») выбила его палочку жалким заклинанием для второго курса. Нарцисса, судорожно вздохнув, отступила на шаг, не сводя глаз с Люциуса. Теперь она была по-настоящему напугана – слизеринцем, в котором ей открылась новая сторона, собственным поступком, его непонимающим взглядом… Ей казалось, что она даже вздохнуть не может. Однако когда же ей всё же удалось наполнить лёгкие воздухом, Цисси усилием воли перевела взгляд с Малфоя на Трэверса. - Уходи. Живо, - тихо, но ясно сказала светловолосая. Насчёт того, что рэйвенкловец ничего никому не скажет, она была уверена – он всё же был достаточно умён, а кроме того, ему бы всё равно никто не поверил. Всем известно, что прекрасная репутация и доброе имя Люциуса Малфоя не дают покоя завистникам, вот и находятся те, кто старается обвинить его в чём бы то ни было. Кто же этому будет верить? Да и вообще – Трэверс всё ещё находился под заклятием немоты. Дважды повторять не пришлось. Едва очухавшись и сфокусировав взгляд, рэйвенкловец не полусогнутых ногах, обхватив себя руками, двинулся по злосчастному коридору к спасительному повороту. И вот опять Нарцисса изображала из себя храброго рыцаря. Хотя не такого уж и храброго – светловолосая снова попятилась, и к своему ужасу почувствовала, что дальше идти некуда, за её спиной была каменная стена. Цисси впервые пожалела о том, что она не призрак. - Ты с ума сошёл? – срывающимся голосом обратилась слизеринка к Малфою. Хладнокровия, сарказма, насмешки – всего этого как ни бывало. Сейчас Нарцисса действительно боялась. – Зачем? Что он тебе сделал? Если мой поступок так сильно тебя задел – разбирайся со мной! Я… Я… - в глазах Нарциссы блеснули слёзы, а голос всё-таки сорвался.
Lucius Malfoy: Люциус добился, чего хотел. Разозлил Трэверса и получил моральное право защищаться. Другое дело, что он слегка с этим переборщил, но это уже вопрос другой. В любом случае, это было продумано. Вызвал у Нарциссы крик – хочется надеяться, ужаса. Цель достигнута. Он вывел ее из тщательно создаваемого состояния уверенности. И он ухмылялся еще шире, как вдруг… Его палочка вырвалась у него из рук. Этого, признаться, он не ожидал. Мог предсказать, но не ожидал. По его расчетам, Нарцисса должна была скорее висеть на его свободной руке, умоляя отпустить подопытного, чем вот так рационально поступить. Похвально. Однако это вызвало у него неудовольствие. Лишиться палочки сейчас, в темном коридоре, после применения непростительного заклинания… Притом, что у Трэверса, оскорбленного еще более, чем прежде, палочка есть, а у Нарциссы их даже две… Как минимум настораживает. - Уходи. Живо. Этого он делать не собирался. Ни живо, ни как-либо еще. Разговор еще не окончен. Люциус обернулся к Нарциссе, глядя на нее с явным раздражением и некоторой долей непонимания – зачем нужно было изымать его палочку? Он ведь ничего плохого не делал. Всего лишь… мстил, ставил обидчика на место, наказывал его. Разве это запрещено? А тем временем Трэверс, чего и следовало ожидать, поплелся как можно скорее к выходу из проклятого коридора, который он теперь будет обходить стороной. Это Люциусу совершенно не нравилось. Нарцисса, может, и была уверена, что он ничего не кому не расскажет, Малфою же не хотелось вот так просто отпускать человека, который имеет на него, Малфоя, компромат. Он был уверен, что тот все расскажет. Кто-то ему не поверит, а кто-то – и таких, пожалуй, будет большинство – проверит его палочку и все узнает. Даже если он заметет следы и Priori Incantatum не выявит следов непростительного заклинания. Его недоброжелатели этим не ограничатся. Пропуская все слова Нарциссы мимо ушей (вернее, откладывая их на потом, сейчас – есть дела поважнее), он шагнул к ней, вселяя, по всей видимости, ужас даже сверх того, к чему стремился. - Палочку, - потребовал он тоном, не терпящим возражений. Впрочем, он не стал ждать, пока Нарцисса его требование выполнит. Очевидно, она не стала бы сопротивляться, так сильно она вжалась в стену. Люциус просто резко выдернул свою палочку из ее руки и спешно повернулся к Трэверсу. Снова. Он уже почти добрался до поворота. Снова. - Obliviate, - ровно произнес он, все еще считая, что Нарциссе следует знать, что он делает. Хотя бы для дачи правдивых показаний в суде. Трэверс ослабел еще больше и сполз по стенке. Уверенным и даже слишком демонстративным шагом Люциус двинулся к нему, присел и заглянул в глаза. Взгляд был расфокусирован – побочное действие заклинания. Вид измученный и дезориентированный. Люц усмехнулся. - У тебя никогда не было чувств к Нарциссе Блэк. Вас ничего не связывает. На тебе никогда не применяли непростительных заклинаний. Сегодня вечером ты пошел встретиться с Люциусом Малфоем, чтобы попросить его помощи в Зельеварении. У тебя проблемы со здоровьем, и по дороге в гостиную Рэйвенкло ты упал в обморок. Судя по тому, что взгляд его постепенно приобретал осмысленность, изменение памяти прошло успешно. Люциус встал и повернулся к Нарциссе, не тронувшейся с места. - Вот теперь все. Он ничего не вспомнит. Скоро очнется, нужно идти, - говорил он, приближаясь к ней – все так же уверенно и по возможности наименее пугающе. – Пойдем, - почти даже мягко сказал он, беря ее за руку. Не хватало только улыбнуться для полного разрушения образа жестокого ревнивца, пытающего любовника будущей невесты. Но улыбаться Люц не стал.
Narcissa Black: Нарцисса, с огромными от испуга глазами и бешено стучащим сердцем, которое билось где-то в горле, стояла, прижавшись спиной к стене. Казалось, слизеринка всё ещё не потеряла надежды вжаться в стену, слиться с ней, раствориться в ней. Или хотя бы провалиться сквозь каменный пол. Желательно, чтобы всё это произошло само по себе, без её на то участия, потому что пошевелиться светловолосая не могла. Она была словно прикована к месту, и с трудом помнила, как дышать. Блэк молча наблюдала за всеми манипуляциями Люциуса, пытаясь сохранить ясность сознания и не сползти по стене в обморок. И только когда Малфой, закончив изменять Трэверсу память, повернулся и подошёл к слизеринке, Нарцисса вновь почувствовала способность шевелиться. Когда он протянул рук к ней, Цисси дёрнулась в сторону; из горла вырвался странный звук, нечто среднее между протестующим возгласом и всхлипом. Светловолосой хотелось убежать отсюда и никогда-никогда не приближаться к Люциусу – открывшись ей с другой стороны, он стал по-настоящему пугать её. Слизеринка не понимала, как можно бояться всем знакомого Малфоя – казалось, в нём нет ничего, кроме излишней самовлюблённости. Слизеринка ошибалась. В первое мгновение Нарциссе хотелось вырваться и убежать, однако потом она поняла, что сама и шагу ступить не сможет. Она безвольно сделала шаг от стены, между тем сжав руку Люциуса – слизеринка и сама не понимала, сделала ли она это для того, чтобы не встретиться носом с полом или по какой-то другой причине. В конце концов, Цисси была даже рада такому повороту событий – в ближайшие несколько минут ей явно ничего не грозило. Возможно, не стоило бы ей обманываться мягким тоном Малфоя, однако Блэк ничего не могла с собой поделать. Она молча подняла полные слёз глаза на слизеринца и лишь кивнула в ответ на его «пойдём». Да и разве у неё был выбор? Цисси даже не обернулась, чтобы бросить последний взгляд на Трэверса - ей без всякого заклятия забвения уже не было до него никакого дела. Они завернули за угол, и, когда отошли на достаточное расстояние от злополучного коридора, Нарцисса остановилась, всё так же держа Люциуса за руку. Сделав глубокий вдох, который получился судорожным, потому что слизеринку всё ещё била дрожь, она, однако, нашла в себе силы задать вопрос: - Почему? – Нарцисса была уверена, что Люциус поймёт. Почему он так разозлился? Почему словно обиделся за неё? И почему всё же ничего не сделал ей самой? Нет, она догадывалась. Хотя официально объявлено не было, Нарцисса всё же уже могла считаться невестой Малфоя. А потому, скорее всего, приравнивалась к вещи. Драгоценной, очень важной, но всё же вещи. Люциус просто охранял то, что ему принадлежало, ни мало не заботясь о том, что думает и чувствует Нарцисса. Ну, по крайней мере такой ответ лежал на поверхности. Однако светловолосой хотелось услышать от слизеринца это – или нечто другое – лично.
Lucius Malfoy: И правда – почему? Люциус до этого не задумывался над мотивом своих действий. Его побуждала ко всему ярость, холодный рассудок и врожденный инстинкт к причинению людям боли. Но откуда ярость? Не то чтобы его эта реакция удивляла. Она вовсе не противоречила его обычному состоянию. И даже то, что он не знает ее причины, не заставляло его сомневаться к ее адекватности. Но вот сам вопрос «почему?» заставляет задуматься. Логично было бы предположить, что ярость вызвана ревностью, а ревность какой-либо степенью сердечной привязанности. Однако Люциус ясно осознавал, что никакой привязанности нет. Одна мысль об этом казалось ему смешной. Впрочем, дело не в Нарциссе, а скорее в нем. Он не питал сердечной привязанности к людям, а использовал их сугубо в деловых целях. Привязанность могла быть разве что к личным вещам, да и то… Как нет незаменимых людей, так и вещей незаменимых, в принципе, тоже нет. Разве что редкие артефакты… Вот их было бы жаль. Но Нарцисса определенно выделялась для него из толпы других. Очевидно, он уже считал ее своей невестой, принадлежащей только ему и уже сейчас не имеющей права на поступки, не согласованные с ним. Она должна, в его представлении, всегда спрашивать его разрешения. Ну или, в данном случае, быть хитрее и не попадаться ему, как то принято в высшем обществе, где адюльтер далеко не редкость. Если Люциус открылся сегодня Нарциссе с новой стороны, то и он открыл в ней неожиданную сторону. Нефальшивую. Сейчас не было обычного налета самодовольства и превосходства. Она была неподдельно напугана и искренне недоумевала. Люциус, отвлекшись от быстро проносившихся в его голове вышеперечисленных рассуждений, самодовольно улыбнулся. Вряд ли кому-то до этого удавалось настолько вывести ее из себя. Эта мысль льстила ему больше, чем все, что произошло ранее эти вечером. И он все самодовольнее улыбался, осознавая, что по-прежнему оставляет Нарциссу мучаться без ответа, а сам так непонятно и так противно ухмыляется. И ему все меньше и меньше хотелось ей отвечать вообще. Гораздо интереснее и веселее любоваться смесью страха, непонимания и растерянности в ее взгляде. Пользуясь преимуществом в информированности и росте, Люциус оперся рукой о стену, грозно нависая над Нарциссой и все еще мерзко-непонятно улыбаясь. Это превосходство над ней, эта власть доставляли ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Воистину, владеющий информацией владеет миром. Однако молчание, на его взгляд, затягивалось. Уже несколько секунд. Нарцисса могла начать говорить снова, а молчать вечно Люциус не мог себе позволить, однако и отвечать не хотел. Выхода он видел только два. Либо загадочно уйти, либо… Люциус слегка наклонился и поцеловал Нарциссу. В конце концов, ему все равно пришлось бы это делать когда-нибудь, да и кто ему запретит это сделать сейчас? А если бы он ушел, они все равно когда-нибудь могли вернуться к этому разговору. Поцелуй мог бы для Нарциссы значить какой-нибудь ответ, хотя для Люциуса это был скорее эксперимент и знак, что он считает ее своей и не собирается ни с кем делить.
Narcissa Black: Молчание затягивалось, на уши давила тишина, и теперь даже собственное лёгкое дыхание казалось Нарциссе чересчур громким. Отражаясь от стен, еле слышные шорохи вдруг били по ушам, словно стремясь разорвать барабанные перепонки. Блэк казалось, что то ли время застыло, и одно мгновение никак не кончится, то ли прошла целая вечность с того момента, как она задала вопрос – что уж тут говорить о всех остальных событиях уже почти минувшего и перешедшего в ночь вечера. И когда светловолосой уже показалось было, что Люциус просто не услышал – или предпочёл не услышать – её слова, Малфой вдруг оказался ещё ближе, чем был до этого. Слизеринка успела лишь вздрогнуть – на мысли или что-то ещё времени не хватило. Поцелуя от Люциуса он уж точно не ожидала – пощёчины, змеиного шипения – да что уж там, даже очередного Круцио, теперь уже в её сторону, но никак не поцелуя. Тем более в качестве ответа. Тем более на такой вопрос. Хотя не стоит, наверное, воспринимать это настолько серьёзно. Да Малфой мучил человека непростительным заклятием ради, похоже, собственной забавы, что уж тут говорить о поцелуе. Тем более, слизеринцу явно не впервой. Но… Но Цисси была в том возрасте, когда подобные поступки кажутся, конечно, абсурдными, но от этого ещё более… Красивыми? Романтичными? Сошедшими со страниц романов для молоденьких ведьмочек и домохозяек, которые читают в перерывах между колдовством на кухне и смахиванием пыли с помощью недавно вычитанного заклинания? Впрочем, один поцелуй не способен избавить её от страха, а ведь светловолосая всё ещё боялась. Она не отвечает и лишь резко отшатывается, больно ударяясь плечом о стену и отскальзывает в сторону. Смотрит на Люциуса едва ли не с большим ужасом, чем несколько минут назад, в том, другом, злополучном коридоре. В её голубых глазах застыл вопрос, однако теперь она уже не осмеливается ничего произносить вслух – как выяснилось, это чревато. Одновременно с этим Блэк лихорадочно думает о том, сможет ли сейчас убежать, или ноги откажутся её слушаться. Второй вариант куда более вероятен, а потому Нарцисса тяжело прислоняется к стене, не сводя, однако, глаз со слизеринца. Внутри всё переворачивается от страха. И непонятно, чего она боится больше – Люциуса или же каких-то странных мыслей, которые бьются в её подсознании, но которые она никак не хочет признавать.
Lucius Malfoy: Люциус вообще-то ожидал бурной реакции. Пощечины, толчка, оглушающего заклятия и впечатляющего полета до стены. Да сошел бы и неоригинальный вариант удара коленом. Лишь бы что-то. Однако Нарцисса не реагировала никак. Только отшатнулась и стала смотреть на него с еще большим испугом. Это, казалось бы, должно было его порадовать, или развеселить, или и то и другое сразу. Цель достигнута, Нарцисса напугана настолько, что невольно начнешь гордиться собой. Заглядение. Тем не менее Люциус внезапно даже для самого себя разозлился. Его необычайно взбесил этот ужас на ее лице, в глазах ее он уже готов был увидеть слезы, а взгляд ее представлялся ему не вопросительным, а отчаянно и презренно умоляющим. Люциус рассмеялся — громко и страшно. Сделал шаг к стене и встал рядом с Нарциссой, прислонившись к стене спиной. Рукой, которой он ранее опирался на стену, он сейчас прикрыл глаза, а затем резко оторвал руку от лица и ударил по стене с ожесточенностью. Он смутно осознавал, что все это совершенно ненормально в данной ситуации и что этим он только больше пугает Нарциссу. И он даже не мог сказать, что его рассмешило. Определенно, это не смех веселья, скорее ярости, если такое вообще возможно. Таким образом Люциус пытался сдерживать бешенство в себе. Внутри все клокотало. Он хотел что-то сказать, но не мог перестать посмеиваться. Представляя все то, что ему хочется сказать, и всего, что произошло только что и несколькими минутами ранее, он видел всю эту ситуацию необыкновенно комичной. И никак не мог решить, с чего начать говорить. - Нет, это уже чересчур, - перестав смеяться так же неожиданно, как и начал, сказал наконец Люциус. В голосе его не было ни признака только что отзвучавшего смеха. Он был пугающе серьезен. - Сколько можно, Нарцисса? - пауза. Малфой повернулся к Нарциссе. - Сколько можно позволять Мерлин знает кому поступать с тобой, как им вздумается? Ладно я... Впрочем, даже мне нужно противостоять, - что, разумеется, никак не повлияет на достижение Люциусом результата, зато может добавить уважения к противостоящему. Противостоящей. - Неужели ты не понимаешь? - в голосе мелькнуло что-то похожее на отчаяние. Люциус кипел от ярости, но вместе с тем не был настроен враждебно. Даже сам удивлялся, как его заботила судьба девчонки. - Ты же... Блэк, Мерлин побери, - он резко оторвался от стены и стал ходить взад-вперед мимо Нарциссы. - Ты имеешь всякое моральное право не считаться ни с чьим мнением, никто, никто тебя не достоин, понимаешь? - Люциус действительно имел в виду то, что говорил. Разве что осознавал, что он, он всегда знает лучше и всегда достойнее всех. Но лишний раз уточнять он находил неуместным. Он на мгновение остановился, чтобы взглянуть в лицо той, кому посвящена эта пламенная речь. Однако ответом ему был все тот же страх, разве что смешанный с удивлением. Еще бы не удивиться. Но весь запал вдруг исчез. Люциус понимал, что не находит отклика в будущей невесте. Он махнул рукой и сел у противоположной стены, напротив Нарциссы, правой рукой закрыв глаза, словно бы они устали от яркого света. - Зачем я все это говорю... Ты не хочешь меня слушать.
Narcissa Black: я предупреждала, что напишу хрень. в следующий раз не будешь меня грузить xD Холодная каменная стена дарила Нарциссе молчаливую поддержку. Холод позволял ей если не соображать, то хотя бы удерживать нить происходящего в голове. На самом деле светловолосая чувствовала себя так, словно бы ей по голове дали чем-то тяжёлым, и теперь она изо всех сил старается, чтобы чёрные волны не захлестнулись у неё над головой. Слова Люциуса доходили до неё с задержкой, а ещё требовалось время, чтобы осознать, что именно молодой человек пытался до неё донести. Мозг подчинялся Нарциссе ещё хуже, чем ноги, а потому понимание в её глазах мелькнуло позже, чем на то рассчитывал Малфой. Слизеринец сел напротив неё, словно в бессилье, и больше на неё не смотрел. А вот Цисси не спешила отводить взгляд. Светловолосая смотрела на своего будущего жениха и снова и снова прокручивала в голове его слова. «Никто тебя не достоин». Интересно, он действительно так считает или это просто такие красивые слова? Нарцисса трясёт головой. За просто красивые слова так не переживают, и вряд ли даже у Люциуса Малфоя хватит актёрского таланта, чтобы изобразить всё так достоверно. Нет, Блэк не сомневается в нём – просто сегодня ей удалось увидеть настоящего Люциуса, которого мало кто знает, мало кто видел. Мало кто вообще уверен, что таковой есть. Возможно, в его планы вовсе не входило говорить настолько откровенно, просто она его… Вынудила? Пожалуй. Нарцисса усмехается последней фразе Люциуса. Он сам всё сказал. Слизеринка отходит от стены, приближается к Малфою и садится по левую руку от него, настолько близко, что их плечи почти соприкасаются. Светловолосая больше не боится – для себя она решила, что боятся ей нечего. Люциус ей ничего не сделает. - Тебе непривычно, что тебя не слушают, Люциус. А мне непривычно, что ты вообще разговариваешь со мной, - Цисси не это собиралась говорить. Впрочем, Блэк и сама не знала, собиралась ли говорить вообще. Да что тут, в конце концов, можно сказать? Она не знала. И ещё кое-чего она не знала. - И я представления не имела, что тебя всё это так волнует. Сегодня же образ Люциуса Малфоя в представлении Нарциссы Блэк сильно изменился. Светловолосая поворачивает голову к Малфою и вопросительно приподнимает брови, не произнося однако, вопроса вслух. Она уже поняла, что это бесполезно.
полная версия страницы