Форум » Наше прошлое и будущее » [31 июля 1980] Oh you pretty things, don't you know you're driving your mamas and papas insane (ff) » Ответить
[31 июля 1980] Oh you pretty things, don't you know you're driving your mamas and papas insane (ff)
Lily Evans: Дата и время действия: 31 июля 1980 года. Место действия и его примерное описание: одноместная, достаточно просторная палата для мам и новорожденных деток. Действующие лица: (в порядке очерёдности написания постов): Лили Поттер, Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Амелия Боунс, Питер Петтигрю, Римус Люпин. Ситуация: Когда на свет появляется маленький человечек, это самое настоящее волшебство, не сравнимое ни с какой магией. Однако, гладко бывает только в кино, а в жизни этому человечку не всегда просто понять, чего он него хотят все эти придурки, и к кому из них ему надо идти на ручки, а от кого, поскорее научившись ходить, без оглядки бежать.
Ответов - 11
Lily Evans: Лили, как завороженная, вглядываясь в крошечные черты маленького создания, уютно умастившегося у неё на руках, никак не могла взять себя в руки и сообразить, что же ей, чёрт возьми, с ним делать. То ли ставить защиту от Блэка бедному Гарри, как они с Джеем его между собой обозвали ещё задолго до его рождения, так вот, Гарри, который только заснул, смешно причмокивая во сне губами, то ли попросить накапать её мужу валерьянки, его ежеполучасовые концерты на повышенных тонах немедленно показать ему жену, с каждым этим самым получасом, пока Лили и Гарри спали себе и в ус не дули, начали звучать всё истеричнее. Она не слышала, чтобы он требовал продемонстрировать ему малыша, и усмехнулась себе под нос. Парни такие трусишки, как выпендриваться на метле, это всегда пожалуйста, а вот чтобы взять на руки новорожденного, для этого им надо напиться. Только кто бы в таком состоянии им это дал. Впрочем, она и сама, словно зачарованная, но всё ещё как-то не веряще, что вон он, у неё на руках, прижимала к себе Гарри, который, потянув ручкой во сне, смешно дёрнул её за рыжий локон и сонно приоткрыл свои глазки, глянув на маму, чтобы, чихнув, задрыхнуть себе дальше, умилив её своей страстью ко сну, интересно, в кого бы это? Вообще-то, это только в кино мамы с вдохновленными улыбочками прижимают к себе младенцев, точно зная, что их малышам хочется, Лили же совершенно не ощущала себя такой умудрённой опытом. Она растерянно крутила головой в поисках столь же не сведущей в таких рода делах своей подруги, и пыталась утрамбовать в голове наставления словоохотливой медсестры, которая говорила, какой температуры должна быть вода для купания малыша, да и много чего ещё, что она уже благополучно успела забыть, как неустанно втирал Джеймсу Блэк, по ходу разберёмся. К слову о последнем, он так гордился, что Джеймс назначил его крёстным отцом, что его энтузиазм заставлял Лили задуматься, не сбежит ли младенец от всей их сумасшедшей компании, как только сумеет выпутаться из пелёнок. Если говорить откровенно, у неё сейчас не было достаточно сил, чтобы отбиваться от Блэка, который захочет затискать беднягу Гарри до остановки дыхания, так что вся надежда на Джеймса, который в столь ответственных ситуациях предпочитал впадать в оцепенением, другими словами, безнадёжная ситуация, что заставляло Лили слегка впадать в панику и самой. Она ведь, как и Джей, была ещё совсем юной, и тоже на знала, как это делается, становиться родителями, и как им воспитывать малыша, когда он даже голову сам держать пока не может, да и вообще, что делать, когда он примется вопить во всё горло, чтобы его утешить. Её начинало лихорадить, так что неплохим вариантом стало отвлечься на их забавные воспоминания о том, как это было. Пока Джеймс, едва только узнал, что будет отцом, носил её на руках, тренируясь, чтобы не уронить сына, Сириус забрасывал её всяческими вопросами, развивающими терпение, ну, дети они, знаете, обожают говорить глупости, но после него даже их изречения покажутся сродни Сократу. Однако, проще было ему ответить, чтобы тот не нудил до тех пор, пока Амелия, единственная искренне пытающаяся помочь ей хоть в чём-то разобраться, не утаскивала его домой. Сколько мудрых разговоров тогда они вели, и не стыдно было доводить Эванс до смеховой истерики. Малыш не умеет улыбаться в таком возрасте, Блэк. Нет, Поттер, он тебя не укусит, у него нет зубов. Нет, это не дырка в черепе, а обычное строение новорожденных, и, если можно, положи эту книгу на место, а не за унитаз. Нет, он не сможет разом выговорить крёстный папа и Сириус Блэк придурок, Бродяга, если хочешь слушать звук своих выражений, мы подарим тебе попугая. Нет, он не будет смотреть с вами квиддич, он не умеет сидеть. Да, он может вас описать, но вы меня так достали, что я сама бы описала вас. Что же до нынешнего дня, то он преподнёс Лили сюрпризы, хотя, их следовало ожидать. Двое придурков, когда не забегали в коридор узнать у Эль, когда им можно танцевать, околачивались с воздушными шарами, видимо, отнятыми у проходящих после какого-нибудь дня рождения детей, под окнами и активно мешали ей рожать, Джеймс клацкал зубами так, что даже ей было слышно, а Блэк кричал Эванс, давай быстрее, мне интересно. Спасибо, хоть Рем и Пит мирно сидели в кафе напротив. Но, как ни странно, она умудрилась пережить это утро, и теперь, уже ближе к вечеру, немного успокоенная, но пока ещё совсем не умиротворённая, держала их крошечного сына на руках. Маленькой создание, с нежно-зелёным цветом глаз, который, наверное, с возрастом станет всё ярче, и пушком ещё не совсем тёмных волос, которые, судя по тому, как они стремились встать дыбом, явно будут воспринимать укладку, как личное оскорбление, прямо в причёску своего отца. Кто это придумал, что только папы боятся сломать им ручки или повернуть как-то не так? Она боялась не только шелохнуться, но и вздохнуть лишний раз, так что у неё отчаянно затекла спина. Через пару часов после этих её измышлений, к ней незаметно проскользнула сидевшая в коридоре Эль, которая начала всячески умиляться новорождённому, но Лили тихонько приложила палец к губам, улыбнувшись и немного рассеянно покачав головой, мол, он спит, хотя, зачем им эти меры предосторожности, всё равно явится Блэк и разбудит ребёнка точно также, как всегда умел растолкать его отца. Но пока ребята поднимались по лестнице, Гарри ничего не угрожало, а они с Эль шёпотом обсуждали своё. Ей было жаль, что у них не осталось фотографий крошечного Джеймса, было бы забавно сравнить. Но это не исправить, а вот их малышу можно устроить настоящий альбом, со всякими дурацкими, но такими милыми слепками детских ножек, которые потом, может быть, ему будет интересно полистать вместе с подтрунивающим над ним отцом. Когда мародёры во главе с Блэком, тянущим на себе её умилительно сопротивляющегося своему новоявленному счастью мужа, нервы которого явно плясали хоровод, Лили, тряхнув волосами, велела сразу всех пропустить, кроме Сириуса, пряча лукавую улыбку, со словами, что у того следовало прежде поинтересоваться, вывел ли он блох тем средством, что она ему буквально впихнула в руки без вариантов. Если персонал и удивили его слова, они не подали вида, здесь слышали и не такое, подумаешь, блохи у человека завелись, с кем не бывает, так что оставили всех в покое. Пока Джеймс замер в дверях, где его и оставил ведущий его за ручку Сириус, Блэк поспешил посмотреть на младенца, Лили в очередной раз усмехнулась, видимо, эти двое сговорились проверить друг другу детей, очень они страшные или можно взглянуть без слёз. Сириус, потрепав Лили по волосам, быстро, пока ещё не успевшая проявить себя, как мамаша, рыжая не возмутилась, забрал малыша у неё из рук и заглянул в лицо ребёнку и с восхищением гаркнул: А где ребёнок? Нет, это не твой сын, Поттер. Ну и не твой, Эванс, ясное дело, ты-то красивая. Я не в том смысле что…оно мальчик? Смотри, я требую мелкую копию моего рогатого друга. Да ладно. Мелочь, а приятно. Слушай, малой, хорош спать, не наспался? Бродяга, я родила, а не ослепла. Он похож на маленького марсианина. И, кстати, ты можешь перевернуть его, голова с другой стороны. Её голос звучал утомлённо, и она с надеждой искала взгляд Джеймса, который единственный мог повлиять на Сириуса, чтобы тот прекратил мучить это маленькое существо, которое он принялся с энтузиазмом качать на ручках так, словно устраивая ему показ американских горок. Смотри сюда, мелкий, это просто стыдно так нагло кряхтеть, Эванс, а ты ещё говорила, что дети любят всё красивое, как насчёт меня? Со мной не пропадёшь, малыш. На этих двоих, которые зовутся родителями, можешь не обращать внимания, уж я знаю, как вести себя с Поттером, даже таким наглым, как ты. Вот это прикол, он пустил на меня слюни, я такого тоже хочу, Эль, сделай мне на Рождество. Мерлин всемилостивый, лучше бы Рем его покачал на руках, но тот явно стеснялся, как и всякий раз, когда думал, что может проявить неожиданную жестокость, хотя Лили неустанно вдалбливала в его светлую голову, что всё это глупости. Гарри умильно зевнул и проснулся, в упор глядя на Блэка пару секунд, а потом разрыдавшись, принявшись задорно отмахиваться от его слишком близко находящейся физиономии крохотными ручками, прямо как его отец, когда Блэк заставлял его разве что не под кровать прятаться или просить жену сообщить другу, что он утонул в унитазе и передавал ему привет. Ну что это за существо? На тебя похож, Поттер, истеричка, голос прямо твой, отдадим его в певцы. Прикольный, заделайте нам ещё парочку, и я от вас, так и быть, отстану. Нет, ну блин, эта маленькая гусеница похожа на тебя, Поттер. А глазища зелёные, Эванс, хоть в чём-то ему повезло. Теперь вам надо девчонку с глазами Поттера, мальчишку, похожего на Эванс, и девчонку, похожего на Поттера, хотя нет, это лишнее. Ему бы ещё оленьи рога, ну совсем был бы весь в тебя, очкарик. У Лили голова пошла кругом от трещотки Сириуса, впрочем, Гарри умело его перекрикивал, и она потянулась за сыном, чтобы попробовать его успокоить, свирепо взглянув на Блэка, который, болван эдакий, его напугал и разбудил, но куда там, она нахально отошёл подальше от неё, и, заодно, от Поттера, видимо, надеясь, что тот всё ещё в состоянии не стояния, чтобы отнять у него «мелочь, а приятно». Лили отчаянно закатила глаза, Интересно, Джеймс, нашёл свои носки или опять пришёл в разных? Да нет, чем расцветочка веселее, тем на душе радостнее, просто, вроде, она понятно объяснила, где искать один из них, он забросил его на люстру, когда показывал, как будет учить играть малыша в мяч. Мог бы попросить Амелию что-нибудь ему приготовить, но ясное дело, постеснялся, не поесть, разумеется, а признать, что кулинарного таланта самого не хватит даже на захудалую яичницу, вон как щёки впали. Лили снова покачала головой, устало ему улыбнувшись, однако, глаза её метали яркие зелёные молнии, которые обычно появлялись в них, когда она непримиримо была настроена не давать ему спуска. Поттер, я была беременна, если ты посчитал, девять месяцев, большую часть из которых чувствовала себя, как огромная бочка, которая даже не может тебя нормально обнять. Я чуть не поседела за последние двенадцать часов от волнения, и вообще сто лет терпеливо выслушивала стенания Блэка, как правильно купать ребёнка, которого он даже не видел в глаза и отвечала на расспросы, когда он начнёт ему улыбаться. Я только посмеялась, когда ты завалил весь дом машинками, в которые он сможет играть не раньше трёх лет, и особенно меня умилило, как вы с Сириусом шушукались, присматривая для него метлу. Я тоже боюсь нашего маленького, и что дальше? А теперь, чёрт возьми, соберись и иди сюда, придурок.
James Potter: Когда Лили, замявшаяся, подбирая слова и не зная, куда деть взгляд, пока наконец не сочла наиболее правильным смотреть мужу в глаза, сообщила новость о ребенке, Джеймс чуть не задохнулся от переполнивших эмоций - ну, разумеется, в своих лучших традициях, только после того, как перестал тупо пялиться на девушку, со скоростью жирафа переваривая поступившую информацию. Ну а что, плохо ли - услышать такое от любимой женщины. Потом, правда, потихоньку начали накатывать приступы сомнения, плавно переходящего в панику: нашли тоже время заводить детей, учитывая ситуацию с Волан-де-мортом, как будто нельзя было повременить с созданием полноценной семьи до установления более мирной обстановки в стране. Да и, если уж так говорить, какие дети, им же самим всего по 19 лет, успеют еще научиться быть родителями, а до этого времени можно пожить и для себя. Но благо прошел период уныния в душе Джеймса довольно быстро, сменившись куда как более оптимистичным настроеем. Да плевать, они справятся. В случае чего, в качестве тяжелой артиллерии у них есть Блэк, обрадовавшийся беременности Лили едва ли не больше будущего отца и пребывающий в нетерпении воспитать ребенка как следует. Очень забавно было планировать, как приспосабливаться к скорым переменам в жизни, и заранее закупаться всякими детскими вещами. Джеймс даже решил для себя, что будет сильным и, ну, допустим, вести себя пусть не настолько по-геройски, чтобы поддерживать Лили при родах - слава Мерлину, она об этом и не просила, скорее даже наоборот - но во всяком случае не станет с воплями под стать пыточной позорно бежать подальше от больницы. Но чем ближе подходил срок, тем больше Джей начинал паниковать, что время летит непомерно быстро и он, блин, еще не готов. За утро 31 июля 1980 года Джеймс сам чуть не поседел, пока, едва не выдирая себе волосы от нахлынувшего волнения, скрежетал зубами и раскачивался на табуретке из стороны в сторону. Целая жизнь успела пройти, пока наконец акушерка не смилостивилась выйти к мученику, велев выдохнуть и подождать еще пару часов, прежде чем налетать с радостными воплями и объятиями на молодую маму с новорожденным сыном. Да без проблем: он, Сохатый, хоть целый день бы здесь просидел, это Бродяге все неймется. Честное слово, Джеймс бы сейчас с большим энтузиазмом пошел сразиться с Волан-де-мортом, чем навестить Лили с сыном, так что Блэку пришлось тащить осчастливленного друга разве что только не на своем аристократическом горбу, а под конец и вовсе бросить на пороге, потому как проходить дальше он не собирался ни за какие коврижки, чуть не цепляясь за дверной проем. Ощутив тошнотворное головокружение, Джеймс издал тихий стон и тихонько сполз вниз по стенке, закрыв лицо руками. Да еще - час от часу не легче - в то же время Блэк дорвался до ребенка, заставляя Джея всерьез задуматься, не взять ли обратно свои слова о том, чтобы Бродяга стал для Гарри крестным отцом. - Осторожнее, дубина, не с дровами обращаешься, - вымученно подал голос он, тщетно надеясь найти в себе силы подняться с пола и испытывая еще больший приступ тошноты при мысли о том, чтобы отобрать сына у своего блохастого идиота. Но хочет-не хочет, может-не может, а встать на ноги надо и покоя ему сейчас все равно никто не даст, так что ничего не остается, придется сделать над собой усилие. Вздрогнув при звуке своего имени, точнее, фамилии (да что Поттер опять, что Поттер? Между прочим, сама такая, могла бы быть так любезна и об этом не забывать), Джеймс выругался вполголоса и, запустив руку в волосы, потупил взгляд, впредь переводя его куда угодно, лишь бы не смотреть на жену, пока и вовсе не зажмурился. Да что же за напасть такая. Ладно, ладно, подождите, сейчас он соберется с мыслями и, может, все же окажется готов к дальнейшим подвигам. Лунатичной походкой Джеймс добрался до спинки кровати. Оперевшись руками на нее, он рискнул приоткрыть один глаз и, завидев перед собой Лили, беспомощно и извиняюще ей улыбнулся.
Sirius Black: Надо признать, денёк прошёл продуктивно, особенно тот момент, когда он решил, что истеричке Поттеру надо поесть, чтобы сблевать и перестать сотрясать собой землю, примерно, как в первый раз перед квиддичем, и скормил ему пельмени собственного приготовления, услужливо прихваченные с собой. Поттер даже рассеянно ему кивнул, растрепав себе причёску, и Сириус довольно зевнул, решив не уточнять, что сварить их запамятовал, да и зачем, Сохатому сейчас что бумага, что еда, была на один вкус. Теперь же, Сириус, продолжающий так активно укачивать малыша, что ему никакая морская болезнь не страша будет, едва не выкинул его из пелёнок с ускорением в сторону приоткрытого окна, но небезосновательно понадеялся, что его маленькое упущение укроется от посторонних глаз, ну, подумаешь, с кем не бывает, не упал же. И вообще, никого из толпящихся тут в детстве не роняли, иначе с чего бы они были такие придурки на свои тупые головы. Тупица, ну что ты так психуешь, из-за того, что он маленький уродец? Так в кого ему быть красивым, зато точно будешь знать, что твой сын. Или ты надеялся на Эванс? Ну, я же тебе говорил, от баб мало толку. Эль, а ты уши заткни. Эванс, по-моему, я оторвал ему палец, не обижайся, но этого чубрика даже все десять не спасут, хотя, остаётся шанс, что я паршиво посчитал. Сириус картинно усмехнулся, продолжая свои прибаутки и простые движения с Гарри, которым, очевидно, научился на какой-то другой планете, потому, что голова бедного младенца уже болталась из стороны в сторону, и он, младенец, а, на удивление, не Блэк, обиженно засопел, не ожидая, что взрослые, эдакие засранцы, возьмут его, свяжут в непонятный кулёк, а затем начнут подкидывать на руках, как на заправском батуте, в подозрительной близости от люстры, которая, с его недоразвитыми размерами мордочки напоминает ему огромного жука-инопланетянина, совершившего нашествие на землю. Ну да Гарри пока даже таких слов не знает, хотя его физиономия явно выражает то, что, если бы знал, непременно бы осчастливил некоторыми словами всех присутствующих, включая нерадивую мать и не менее бесполезного отца. Они что, не знают, над младенцами полагается причитать и взвизгивать от восторга, а от этих какой толк? Ну, с паршивой овцы хоть клок шерсти, так что, может, он ещё приспособит их под лежанку ну или там для того, чтобы лазить по ним, когда научится сгибать пальчики. Тем временем вошла акушерка, чтобы померить ребёнку температуру, но Блэк ревностно оберегал Гарри и от неё, видимо, слишком буквально восприняв своё обещание оберегать его ото всяких напастей. Женщина, улыбнулась, обратилась к Джеймсу, как к отцу, но была безжалостно перебита вездесущим и неугомонным Блэком. Мне скажите, олень у нас дурачок, уж не обессудьте, вся дурь от рогов, а я, ну пусть будет брательник Эванс, красивых людей сразу видно. Ну не этого же захудалого очкарика. Кстати, а Вы с чего решили, что он отец? Вон, наш Луни выглядит куда приличнее, чем вам не подходит, давайте его поближе сюда, совершим рокировку, и делов то. Сириус прыснул, услышав, что Джеймс как раз выглядит как типичный такой отец, нечто среднее между отчаянными, чаще всего, нечто между сорока и пятьюдесятью то ли кило, то ли годков, которые умудряются сжать руку любимой жены минут через двадцать пребывания в недоразвитом оцепенении, и менее стойкими, подползающими к жёнам, волоса за собой ноги, словно в нервном параличе. А вы думаете, все эти штуковины, типа нашатыря и электростимулятора, здесь для мамочек? Так что Джеймс, типичный такой образ юного папки, который, заскочивший под присмотром Хвоста по каким-то там производственным нуждам домой, от души набрызгавшись завалявшимся за вшивым углом одеколоном Блэка, потому, что куда-то засандалил свой, выскочил из дома, откуда тащил что-то вроде своих носков, связанных Эванс ему на удачу на квиддичном матче в школьные годы, когда она ещё думала, что умеет вязать, короче, его талисман, так вот, выскочил из родных пенат, чтобы рысью вернуться обратно и принять душ, вспоминая слова жены о том, что у ребёнка может быть на парфюм аллергия, но затем приходится возвращаться снова, потому, что душ сгоряча принял вместе с галстуком и ботинками, ну да это ничего, заодно помыл их и постирал, будет что предъявить вернувшийся в родные пенаты Лили. Тем временем Сириус обратился к Поттеру, недовольный его жалкой попыткой его вразумить, блеет что-то невразумительное, вон ребёнок и то изъясняется на куда более понятном языке, а этот кряхтит что-то нечленораздельное. Одно слово, придурок. Прямо вот вам готовый экспонат Ленина в мавзолее в его ранние годы, выйти что ли в коридор и взять за просмотр денег с честного люда? Вы посмотрите на него, оказывается, ещё в состоянии передвигаться, контуженный наш. Не хватает только обрядить его в памперсы. Блин, ну точно, как ребёнок, которого злая мамаша заставляет ходить, а он не понимает, чего это она отказывается его страховать. Блэк закашлялся лающим смехом, наблюдая за этим шоу, надеясь, что Хвост хоть раз в жизни проявил смекалку и прихватил колдокамеру, помимо еды. Ему, Блэку, было не до того, пришлось тащить счастливого папашу на себе. Ты ещё будешь меня поучать, смотри, не обделайся раньше младенца, овощ ходячий. Да зачем вы двое вообще сдались малышу? Можете отказаться от него в нашу пользу, Амелии не придётся потеть. А я его всему научу, что пригодится в жизни, ну, там, материться и вычёсывать моих блох. Между делом, Блэк вспомнил-таки, что он, помимо всего прочего, ещё и друг Поттера, и, с энтузиазмом запихнув младенца на руки наивно думающему, что отделается простым просмотром, как в кинотеатре, Лунатику, ухмыльнулся, так засандалив только что поднявшемуся рогатому другу, словно после затяжной лихорадки, сзади по плечу, что едва не зашвырнул его на не менее бестолковую Эванс. Впрочем, речь как раз о том. Он даже прищёлкнул пальцами. Ну, в самом деле, нужно же поддержать этого болвана в его предстоящей беспросветной жизни молодого бойца со слюнями и соплями. Пусть, конечно, делает тут вид, что эта сторона жизни его больше не волнует, только у кого что на уме, то на языке у Сириуса. Короче, радуйся, придурок. Я узнал всё самое главное. Вам с Эванс можно уже через пару недель совокупляться со страстью макак. Так что ты её не слушай, если будет отказываться осчастливить тебя, прикрываясь младенцем. Вся твоя тупость от хронического недоfucka, болван. Тем временем, махнув на молодых и явно не понимающих, с какой радости им прыгать до потолка, обгашенных родителей, рукой, он повернулся к Луни, сделав ребёнку, уютно умастившемуся на его руках, козу, смешно причмокивая губами, мол, давай, повторяй за мной. Вот малёк неблагодарный, Сириус его всего облизал, а он так мило пристроился у Луни, что прямо оскорбил Блэка своим невниманием, так, что пришлось повысить голос, между прочим, косящим от такой суеты глаза присматривая за Хвостом, чтобы не вздумал ощупывать его женщину своим неумелым взглядом. Эй, молокосос, да что ты всё завываешь? Ну ладно тебе, я бы тоже завывал с таким папашей, как этот олень. Но он правда не такой бестолковый. Он может покатать тебя на спине. Давай, скажи, Сириус придурок, Сириус Бродяга. Вон, у него какие уши маленькие, они вообще у него есть? Он с сомнением ощупал его голову, чтобы, если что, подсуетиться и попросить поменять его на кого-нибудь другого, более перспективное, они же, пока проходили сюда, видели, сколько этих пищашишь инопланетян без присмотра валяется, они все двигают своими кочерыжками ногами одинаково, какая разница? Можно подумать, кто-то сможет их различить. Ну что за дебилы, да, мелкий? Надо было придумать имя Гарри, когда есть столько красивых имён. Сириус, например. Впрочем, красивые имена для красивых людей, а ты маленький уродец. Упс. Сириус со всей своей грациозной элегантностью едва виртуозно не заехал малышу по носу и тот, подумав над этим, чихнул на него. Сириус захохотал, но слегка присмирел, а ну как у него нос отвалится, вон, у некого Майкла Джексона, если верить маггловским журналам фанатика Артура, было именно так. Да ладно, Блэк довольно усмехнулся себе под нос, измываться над другом он горазд, но, будь на его месте, вероятно, свалился бы в обморок ещё до того, как зашёл в дверь, хотя Поттеру об этом знать необязательно, будет сюрприз, когда он сам будет силой запихивать своего друга в объятия новоявленной мамочки, Эль. Кстати, о наших баранах, то бишь, блондиночках. Он плюхнулся на кровать с таким остервенением, что, слегка, ну ладно, чуть больше, чем ничего, потеснив Эванс, самодовольно взял пристроившуюся куда более скромно Эль за руку, заглядывая ей в глаза своим демонически притягательным взглядом, а Эванс пусть не дуется, она, конечно, как была худой, так и осталась шваброй, но все уважающие себя бабы после родов должны чувствовать себя страшными и отдавать всю свою еду своим оголодавшим мужикам, это Джей сейчас думает, что кусок в горло не полезет, наивная простота. Да что они за люди.
Amelia Bones: В такие моменты ей почему-то вспоминались их школьные годы, когда они с Лили еще обходили этих двоих мародеров стороной, фыркая на их попытки привлечь внимание, и закатывая глаза на залихватские реплики в их адрес. И казалось, все это было совсем не так давно, а вот они уже выросли, остались такими же, и одновременно стали совсем другими. Эти двое давно и надолго обосновались рядом, со всем их очарованием, шутками-прибаутками, иногда выводящими из себя поступками и детскими глупостями. И все шло своим чередом. Ссорились, мирились, любили. Закончили школу, переехали в новые дома, продолжая постоянно торчать друг у друга в гостиных. Сделали ремонт, повесили новые занавески, научились готовить завтраки на двоих и барбекю на всю компанию. Вместе отмечали праздники, вместе боролись за светлое будущее, вместе строили планы и верили в лучшее. А сегодня вот вместе ждали пополнения их небольшой, но дружной компании. Разве это не чудо? Среди всего того, что творилось в мире, вдруг увидеть рождение крошки, которому еще только предстоит так многое узнать и почувствовать. С этим чувством произошедшего волшебства она вошла в палату подруги, сев рядом с ней, и взяв ее за руку. Она взглянула на крошечное существо в руках Лили. Он был еще таким нескладным, странным, но таким трогательно маленьким. А его глаза..такие же как у Лили. Яркие, с искрами внутри. Девушка заглянула в счастливые и усталые глаза бывшей гриффиндорки и вдруг почувствовала как на ее ресницах застыла слеза. Она была счастлива за Лили. Так сильно, что казалось, ни улыбка или ни слова не могли выразить ту глубину чувств, что она сейчас испытывала. - Я так рада за тебя, Лили, -прошептала она, - за тебя, и за Джеймса. Подумать только, вы уже родители..как же мы повзрослели, Лил - Эли вздохнула, снова посмотрев на малыша. Кажется, именно в этот момент она осознала, как же сильно они на самом деле выросли. Как повзрослели, оставив детство позади. И это было правильным и свое временным, просто..странным было даже не то, что они взрослые, а то что взрослые - это собственно они. И они просто сидели и улыбались друг другу, говоря о чем-то своем, понятном лишь им двоим, до того, как в их раз меренный мирок снова ворвались неуемные мародеры, которые опять поставили все с ног на голову. Хотя в этот раз главной ураганной силой был Сириус, потому что Джеймс наоборот был жутко притихшим. Эли вообще показалось, что молодой папа был в ступоре, что в общем-то совершенно не было чем-то удивительным, тем более что Бродяга в это время отрывался за двоих. Смотря на то, как тот, кто называл себя ее парнем, обращается с ребенком, Амели лишь качала головой, подумывая над тем, что не видимо не зря они в отличие от Поттеров под венец не торопятся. И как еще Лили согласилась сделать его крестным, ладно Сохатый, с ним и так все понятно, но вот дать Сириусу фактически титул их родственника значило фактически узаконить его постоянное присутствие в жизни их семьи, которое кстати и так в законе никаком не нуждалось. И куда только Лили смотрела? Хотя ей ли ее осуждать, сама живет с этим чудом под оддной крышей и завтраки ему готовит, и с ночных дежурств ждет, иногда так и засыпая на диване в гостиной. - Эль, сделай мне на Рождество. - Я сначала тебя выращу, Блэк, а то боюсь двое детей в семье это пока что для меня слишком, - рассмеялась Амели, - а для того, чтобы говорить Сириус придурок у тебя и так есть я, Джеймс и даже Лили. Еще Луни и Питер, они правда, наверно, чаще говорят это про себя, а не вслух. Сириусу, однако, его идея видимо понравилась, так как наигравшись с ребенком и поняв, что пока тот еще не в состоянии выговорить "Сириус придурок, Сириус Бродяга", он отдал и так уже переобщавшегося с крестным ребенка на руки Луни, и тут уже уселся рядом с ней, заглядывая в глаза самым своим что ни на есть притягательным взглядом. Эли ответила ему строгим взглядом мол что ты от меня хочешь, и вообще, ты бы с ребенком вел себя поспокойнее. Но в конце не выдержала и смягчилась, все-таки момент был жутко трогательным, и радость за Поттеров была слишком сильной, чтобы злиться на неугомонного Сириуса, который на самом деле, она знала, тоже был жутко счастлив и уже любил этого ребенка как своего, просто выражал это таким странным способом от переизбытка чувств. Так что она сжала в ответ ладонь парня, чмокнула его в щеку и немного растрепала ладонью волосы, на манер принятый в семье, где лет через пять, Гарри будет так же ерошить свои черные кудри, в качестве фирменного знака, переданного от отца к сыну. А пока атмосфера между новоиспеченными родителями накалялась, Эли встала и подошла к Луни, чтобы взять у него из рук маленькое чудо. - Ох, мелкий, ну и в компанию ты попал, я тебе скажу. Но ничего, ты быстро втянешься. Мы с Лили на пару растим еще двоих неугомонных детей, так что ты расти, пожалуйста, здоровым и счастливым, чтобы мы за тебя не переживали. Хотя я и так знаю, что ты у нас будешь умничкой. Глаза у тебя безумно красивые, совсем как у мамы, а шевелюра будет как у папы, будешь ерошить волосы, как настоящий Поттер и сводить всех девчонок с ума. Ты только расти, а мы сделаем все, чтобы ты был самым счастливым, - она улыбнулась ребенку, и подошла к Джеймсу, просто встав рядом с ним, чтобы он мог взять сына на руки как только решится. Она могла представить как ему сейчас не просто, но ей казалось, что ему стоило лишь взглянуть на своего сына, чтобы любовь превзошла любые неуверенность и страх.
Peter Pettigrew: В последнее время ему стало почему-то невыносимо смотреть на свою левую руку. Летом, когда все носили безрукавки, он чаще надевал рубашки с длинными рукавами или старался хотя бы прикрыть голые запястья какими-то маггловскими напульсниками и фенечками, которые ему плела его маггловская девушка-хиппи по имени Эми. Это было очень странно, но то, что творилось в Питере, когда он видел чистую кожу своего предплечья, можно было бы назвать бредовым маниакальным страхом - и это было бы верно. И Хвост сам прекрасно знал, из-за чего весь сыр-бор. Он инстинктивно боялся однажды посмотреть вниз, на свою руку, и увидеть там, на собственной коже, черную змеящуюся метку. Это только Джеймс, Сириус и Римус могли сказать наверняка, что с ними никогда подобного не случится. Но Хвост не умел говорить никогда. Вернее, говорить научился со временем, но вот этих непреложных принципов, этой безмерной цельности он как ни хотел, не добился. И он не мог сказать наверняка, с гордой уверенностью во взгляде: "я из Ордена Феникса, и я не изменю своим идеалам до конца дней" - предварительно распрямив плечи, гордо тряхнув головой в стиле "здесь нет поэта Гумилева, здесь есть офицер Гумилев" и плюнув врагу в лицо. Потому что каждый раз, когда он по магическому радио слышал об очередном нападении, сердце его сжимало мертвой хваткой ужаса; потому что победы Ордена были незаметны и малы, в то время как Пожиратели стремительно наступали, вырезая практически всех достойных волшебников, противостоящих им; потому что Хвост боялся смерти, боялся боли, боялся позора, и слишком сильно хотел жить - просто так, незатейливо, как умел. Питер молился о том, что его не заметят. Кто заметит маленького бесцветного паренька, стоящего на втором плане на той, памятной фотографии? Однако он жил с магглой, а следовательно, по мнению Лорда, разбазаривал свое какое-никакое магическое наследие крови. И за это его тоже могли взять под прицел. Он не смел заговаривать об этом в присутствии друзей, но с каждым днем он все больше убеждался в бессмысленности противостояния. Что можно противопоставить такому, как Темный Лорд? Не лучше ли склонить голову, пока не поздно, пока ее не снесли с плеч? Но он знал: Мародеры никогда не склонят головы, и вместе с ними не посмеет склонить головы и он. Питер не знал, чего он боялся больше: смерти от руки Лорда или ненависти единственных дорогих ему людей. Он не мог выбрать, но выбор стоял перед ним постоянно: славная, но гибель или позорная, но жизнь? Когда они вместе с Эми лежали в одной постели, когда она спала, а он лежал и чувствовал ее жесткие короткие волосы у себя где-то подмышкой, ему казалось, что он силен и что все ему по плечу. Эта маггла была наивной, легкомысленной и беззащитной и нуждалась в его какой-никакой протекции; к тому же она знала, что он волшебник, и отчасти поэтому дорожила им. У нее самой в роду были маги, да и познакомился он с ней в Косом переулке, когда она пришла туда с сестрой; но все равно, магия до сих пор казалась ей чем-то необыкновенным, и именно поэтому Питер не чувствовал себя неполноценным рядом с ней. Каждое, самое маленькое волшебство казалось ей великолепным; а еще она почему-то очень любила крыс. В условиях охоты за "предателями крови" разумным было бы отказаться от этой связи, но самолюбие Петтигрю слишком нуждалось в такой подпитке, чтобы он мог так просто бросить свою глуповатую милую Эми. К тому же, почти каждый орденец уже намеревался завести семью, и он не хотел быть последним. Он не хотел чувствовать себя жалким придатком, рыбой-прилипалой, которая может получить порцию снисходительной любви только в кругу Мародеров и их друзей. Он хотел быть равным им. Но с каждым днем это становилось все сложнее. Впрочем, сегодняшний день не должен был быть омрачен воспоминаниями о войне. Сегодня на краткое, очень краткое время, как будто оазис среди пустыни, наступал мир; сегодня царила жизнь, а не смерть - потому что сегодня совершалось великое таинство рождения, с одной стороны немного пугающее для того же Джеймса, но с другой стороны очень... хорошее. Пожалуй, единственное хорошее за все эти годы. *** Просидев почти полсуток в кафе напротив больницы Мунго, Питер успел отсидеть себе все части тела, и потому оно плохо слушалось, когда парень, улыбаясь, вошел вслед за Римусом в просторную светлую палату, где уже успела собраться вся их большая компания. Он снова был последним, его снова никто не заметил; но сейчас это все было неважно. Ему, как и всем Мародерам, было невероятно любопытно взглянуть на странное существо, которое появилось на свет из Лили и когда-то грозило вырасти в нечто похожее на Джеймса, а может, даже на Алостора Грюма. После этой мысли Хвост тихо хихикнул про себя, хотя и немного вздрогнул: Грюма Питер боялся, и если Гарри намеревался стать похожим на него, то Пожирателям Смерти, если они бы еще не вымерли, было бы несдобровать. - Поздравляю, Поттеры, с почином вас, - тихо, но торжественно пробормотал Питер, но его никто не услышал. - Можно мне быть крестной матерью? Они все говорили много пожеланий, много хороших слов, а Хвост просто стоял посреди комнаты, как столб, и глуповато лыбился на каждую шутку Сириуса, Амелии или Лили; ему было как-то неловко от того, что все они, с одной стороны, позвали его, а с другой, прекрасно справляются сами. Ему срочно захотелось что-нибудь сделать или сказать, и поэтому он суетливо подскочил к Амелии, державшей ребенка на руках. Тогда-то он и разглядел Гарри впервые. Это было маленькое, жутковатое сморщенное существо, похожее на человека только глазами, слишком большими и зелеными, впрочем, чтобы оправдывать его неинопланетное происхождение. Понятно было, чего вроде бы стойкий и отважный Джеймс сейчас сполз по стенке: такое увидишь - и в обморок упасть можно. Однако Хвост не стал озвучивать свои мысли; он не хотел повторяться. - Ну давай, Джеймс, возьми себя в руки, а ребенка на ручки, ты отец или не отец? - бодро постарался он пошутить.
Remus Lupin: В нынешнее неспокойное время, казалось, уже не может быть чего-то такого простого, человеческого, светлого. Война всех раскидала, и чаще можно было увидеться на похоронах своих соратников, чем в другой обстановке. Да и то не всегда. Сегодня, слава Мерлину, все было иначе. И, казалось, что даже солнце светит ярче, погода теплее и птицы щебечут громче. Может, конечно, так оно и было, ведь на дворе стоит середина лета. Но причина радости их небольшой компании совершенно иная – новая жизнь. Рождение нового человечка, который обязательно вырастет замечательным волшебником и станет чудесным человеком, таким как его родители, как Лили и Джеймс. В этом Ремус был уверен на сто процентов, ведь иначе и быть просто не могло. Всю их мародерскую компанию оповестили о том, что час «х» пробил, сразу же, поэтому порог больницы они начали околачивать с раннего утра. Рем считал, что ничем они помочь никому не могут, разве только оказать моральную поддержку Джеймсу, который был, мягко говоря, не в себе. Но тут тоже были проблемы, потому что тот своеобразный ступор, перемежающийся с всплесками истерии, не мог растормошить даже Сириус, а чего уж говорить о нем или Питере. Поэтому, самым лучшим вариантом, было оккупировать близлежащее кафе, что они и сделали. Проторчав там большую часть дня, они, наконец-то, смогли войти в палату, чтобы поздравить новоявленных родителей, ну и, конечно, взглянуть на малыша. Впрочем, Джея Ремус поздравил еще в коридоре, но, кажется, он не особо обратил на сей факт внимания. - Поздравляю, Лили, - улыбнулся Ремус, «клюнув» Лили в щеку. – Жутко рад за вас. Она всегда относилась к нему доброжелательно, старалась помочь добрым словом и делом, когда порой даже друзья не могли найти нужных слов. Но сейчас слово «жутко», пожалуй, больше подошло бы к тому, что новоявленный крестный папаша вытворял с маленьким Гарри. - Мерлин, Сириус, что ты творишь, - возвел очи горе Люпин, улыбаясь. – Ты такими темпами ему сотрясение мозга устроишь. Ремус, конечно, мало что знал о детях, тем более, о новорожденных, но точно был уверен, что подобным образом с ними нельзя обращаться. Он, если честно, вообще мало представлял себя с ребенком на руках, потому что еще давно поставил в этом плане на себе крест. У него ни за что и никогда не будет семьи, а детей и подавно. Ну какая нормальная женщина захочет связать свою жизнь с оборотнем, да еще и родить ему ребенка. Чтобы, когда его «пушистая проблема» выйдет из-под контроля он порвал всю семью на маленькие клочки, а потом на утро сам на себя наложил руки? Нет уж, спасибо, такого счастья ему не нужно было. Поэтому сейчас, он с толикой светлой зависти смотрел на счастливое семейство. И Джеймс тоже осознает свое счастье, пусть и чуть попозже. Неожиданно Сириус, видимо, наигравшись с дитём, впихнул ребенка прямо Рему в руки. Лунатик уставился во все глаза на маленькое чудо у себя на руках, которое смотрело на него огромными изумрудными глазищами. И чего они все «уродец», «марсианин»… Вон какой хорошенький. Ремус улыбнулся ребенку, который на удивление примолк. - Ну, привет, Гарри Поттер, - тихо сказал Рем, неловко, но осторожно держа мальчонку на руках. Не то чтобы он был супер-сильным в своем человечьем обличье, но кто знает, мало ли когда в нем вздумает взыграть волчья часть его души, и он причинит вред окружающим, а тем более, такому маленькому хрупкому существу. – Ничего, ты привыкнешь ко всем этим ненормальным людям, окружающим тебя. И даже к этому, который по непонятному недоразумению зовется крестным… Сириус, ну что ты, в самом деле, заикой его сделаешь, - шикнул он на друга, когда ребенок опять зашелся плачем из-за очередной выходки Блэка. Да уж, Бродягу ничто не исправит, и никогда. Ремус передал Гарри так вовремя подошедшей Амелии, и отошел чуть в сторону, краем уха услышав, что она говорит ему. Действительно, главное, это здоровье, а остальное приложится. А Питер прав, пора бы молодому отцу уже прийти в себя, и начать подавать пример подрастающему поколению.
Lily Evans: Ничего, Блэк, не торопись сотрясать воздух, вот Эль повозится с Гарри и смилостивится над тобой. Если ты не будешь вести себя, как Гарри, в качестве подарка на Рождество своей девушке. Лили заговорчески подмигнула подруге, многообещающе вздохнув. Ну а вы что думали, Поттеры не запрягут друзей новыми домашними хлопотами? Достаточно вспомнить то, как Лили едва позорно не сбежала из магазина, когда консультанты завалили её такими подробностями об оснащении современных колясок, что ей показалось, что они готовят средство передвижения не для ребёнка, а для участия в фильмах ужасов, и только Эль терпеливо удерживала подругу, которая от количества информации едва не послала продавцов по матушке, на месте. Так что шутливые залихвастские вопросы Джеймса, как Артур геройски сносил расспросы Джеймса, как он не удавился, когда все шестеро детей облепляли его спину, словно яблоки ежа, также никого не удивляли, как и ангельское терпение, с которым Лили в сто пятьдесят миллионный раз отвечала Блэку, что ребёнка с ним на квиддич она не отпустит даже с памперсами всех размеров. Лили ласково приобняла Луни, подошедшего к ним, немного растерянно, но со слегка ещё ошарашенной радостью заглянув в глаза другу. Спасибо, Луни. А я очень рада, что у Гарри будешь ты. Спасибо, что не даёшь Сириусу так сразу его придушить своей лаской, я вот никак не приноровлюсь давать ему по ушам. Она усмехнулась, покосившись на весьма возмущённого этой фразой Блэка, выразившего надежду, что она подразумевает Гарри, а не его, но пусть не выступает, Лили и не думала шутить. Римус, островок спокойствия в этом безумном мире, в котором даже обычно миролюбивая Лили приобрела некоторые истерические нотки, хотя, судя по словам того же Рема, с Бродягой она управлялась неплохо, ну а Эль за её мужчину так вообще можно было давать медаль. Пит, а ты что стоишь, как неродной, иди поближе, это всего лишь ребёнок, а не медуза Горгона, взглядом не испепелит. Кстати, я всё гадаю, когда же ты представишь наши скромные персоны своей Эми? Лили приободряюще улыбнулась Питеру, который мялся в стороне, считая себя незначительной для их честной компашки фигурой и бормоча себе что-то под нос, однако, если Сириуса выводила из себя эта его привычка, Лили относилась к ней терпимо, и порой даже с некоторой долей умиления. Может, это материнство на неё так действуют, что ей хочется источать разве что положительные эмоции, чудеса, да и только. Да нет, скорее всего, весь свой запал ругани она вывалила на голову своего мужа, когда они только начинали познавать волшебный мир Хогварства, зато тогда они наругались от души на миллион лет вперёд и могли жить, как советовал кот Леопольд, дружно. Сейчас так забавно было вспоминать, как тогда ещё Эванс гневно краснела, когда ей приходилось по долгу службы старосты вылавливать Луни из компании его мародёров, а Блэк со своей надменной тактичностью сообщал ей, что, мол, Эванс, хорош ухлёстывать за Поттером, насильно мил не будешь, а Джеймс имел наглость дополнять это своей бесподобной ухмылочкой, играя бровями. К слову, о положительных эмоциях. Лили почти сразу после своей несколько гневной и истеричной тирады Джеймсу устыдилась своего поведения и немного виновато и робко улыбнулась ему в ответ, чуть приподняв брови в трогательном жесте прости. Джеймс сейчас был похож на заблудившегося котёнка, точнее уж, оленёнка Бэмби, который не уверен, что зашёл по адресу. Сначала этот его приступ паники немного напугал Лили, хотя уж ей ли было привыкать к тому, как Джеймс реагирует на нервирующие его ситуации, но отчего-то такого она не ожидала, и сама не могла понять, как ей себя вести. Но потом, глядя на мужа, ей захотелось его поддержать, вместо того, чтобы надуться, как мышь на крупу или, того хуже, присоединиться к ребятам, которые активно пытались подсунуть ребёнка ему под нос. Им, конечно, спасибо за заботу и попытки настроить Джея на отцовскую волну, но Лили не хотелось его торопить, в конце концов, у них для этого будет достаточно времени. Да и в глубине души Лили понимала, что Джеймс к детства привык к тому, что родители заботились о нём, можно сказать, идеальнее некуда, но при этом вряд ли они его просветили, как именно у них это так получилось, вырастить его вполне довольным жизнью и счастливым, сдав на руки жене. Но, что уж там скромничать, чтобы эта самая жена сдалась на милость победителя, Джеймсу пришлось поломать голову несколько лет, и это уже целиком его заслуга. Она уже была почти готова сжалиться над мужем и ненавязчиво попросить Блэка утащить его домой и отпоить валерьянкой, но затем дала себе моральную пощёчину. Что это она, в самом деле, всё равно им придётся как-то учиться обращаться с ребёнком и для начала неплохо было бы им познакомиться. Когда слова друзей не возымели особого эффекта, а Сириус чуть не уронил Гарри, Лили, уже достаточно яростно повернувшись к впавшему в невменяемость от восторгом Сириуса, который напоминал здесь ребёнка куда больше, чем малыш, имеющий право на это рассчитывать, угрожающе рыкнула. Блэк, оставь ребёнка в покое или, видит Мерлин, я напомню, как гоняла тебя в школе. Когда Блэк, сообщив нечто вроде, ого, Эванс включила стерву, Поттер, лови момент, додумался завершить своё выступление виртуозным плюханием на кровать разве что без разбега, Лили, слегка недовольно хмыкнув, нехотя потеснилась, чтобы не тратить время на препирательства с трамваем в его лице, и с трудом удерживаясь от того, чтобы сделать фейспалм. Но, впрочем, она привыкла искать положительные моменты даже, когда Блэка заносило на поворотах, а в данном случае то, что Гарри отдыхал от его восторгов на руках Римуса. Лили нежно чмокнула в щёку подсевшую к Блэку Эль, в который раз переглянувшись с подругой, а затем обведя украдкой взглядом всех собравшихся. Сириус пребывал в эйфории от того, что у него теперь новая игрушка, и, очевидно, раздумывал, задумчиво перебирая пальцы Эль в своей ладони, где у Гарри отключается звук, Питер смотрел на них с Джеймсом едва ли не с сочувствием, мол, ну вот и закончилась ваша семейная жизнь, не успев начаться, Эль пребывала в притихшем восторге, как, наверное, любая девушка, рядом с которой уже есть человек, от кого бы она хотела детей и сама, и, казалось, один только Рем, на руках у которого мирно сопел Гарри, приблизительно понимал, что такое ребёнок и с чем его едят, не идеализируя ситуацию, но и не впадая в панику. Лили же прекрасно понимала состояние Джеймса, она и сама сначала боялась взглянуть на малыша, и сердце билось в нервной истерике, когда хотелось принять сто граммов для храбрости без зазрения совести. А вдруг посмотрит и не почувствует той пресловутой всепоглощающей любви, свойственной хорошим матерям? Вдруг будет только раздражаться, просыпаясь ночами от детского плача? Вдруг их малыш будет заходиться рыданиями, а она ничего не сможет понять, потому, что можно выучить какой угодно язык, кроме тех звуков, что издают младенцы, при этом глядя на вас такими заумными глазами, словно неопытные и глупые здесь никто иные, как родители, а дети так изощрённо насмехаются над нелепыми попытками своих одновременно подогреть им тёплую воду и прочитать сказку, пока они запоздало не сообразят, что ребёнок не понимает не слова, а вы вообще взяли в руки своё старое школьное эссе вместо истории про Шутиху. Но сейчас, когда Гарри был на руках Рема, ей стало спокойнее. Хотя, это неудивительно, после рук Блэка адекватного человека могли успокоить почти любые, но сейчас дело было не только в этом. Лили и сама ощутила какое-то уютное умиротворение, глядя на них, но вместе с тем по коже пробежал холодок, потому, что во взгляде Рема на Гарри было что-то щемящее, и, догадаться, с чем это было связано, было несложно. И всё же, Лили не переставала всячески его убеждать в том, что, какими бы сложностями он не был обременён, когда он встретит ту самую, для неё это не будет иметь значения. Если бы Джеймс был оборотень, это никак не повлияло бы на Лили, даже если бы он отталкивал её ради её безопасности. Потому, что вся жизнь без него не стоила пусть даже малого счастья рядом с ним. Когда Эль забрала у Рема Гарри, ненавязчиво нависая над Джеймсом с малышом, Лили стало по-настоящему жалко своего бесконечно любимого мужа, который выглядел так, словно родил. Лили, поворочав одеяло, перевернулась головой к другой спинке кровати, поближе к мужу, под гневные комментария Блэка, что, если она надеется, что он сделает ей массаж ступней, то не на того напала, и не без труда удержалась от соблазна пнуть его этой самой ступней. Лили, тихонько обхватив запястья Джеймса и приподняв лицо, мягко ему улыбнулась, и обвила его руками свою шею, нежно поглаживая его руки. Всё хорошо, родной, не бойся, я тебя в обиду ребёнку не дам. Приподняв одну его ладонь, она, весело хмыкнув, чмокнула его пальцы и прижалась к ним щекой. Надо же, и дня не прошло, а она умудрилась по нему соскучиться. Тем временем, Гарри снова решил дать знать о себе, под неуёмные комментарии Сириса, что он соскучился по нему. Однако, не обращая на Бродягу внимания, Лили повернулась к Амелии. Эль, дай мне, пожалуйста, Гарри, попробую его успокоить, хотя сомневаюсь, что мне это удастся, так он и разбежался слушать мой нервный лепет. Джеймс, родной, а ты лучше опять закрывай глаза, только никуда от меня не убегай. Эль вложила Гарри в одну руку Лили, словно в эдакую баюкающую лодочку, и Лили, с сомнением попытавшись угомонить разошедшегося сына, без удивления потерпела в этом фиаско, ну, она никогда и не говорила, что ей был дан свыше педагогический талант, Нет, ну всё-таки это прямо оскорбительно, даже к Блэка Гарри так не капризничал, где искать справедливости, люди, ну правильно, подумаешь, мама, эка невидаль, насмотрится ещё на неё. Однако, в этот момент, Гарри, снова причмокнув в воздухе губами, уже несколько сонно, уложил свою крохотную ладошку поверх её ладони, заставив свою маму снова заулыбаться. Лили, с выражением проказницы, подтянув свободной рукой ладонь Джеймса ниже, положила её сверху их, решив начать знакомство новоявленного папаши с малышом с малого, а точнее сказать, с его крохотной ручки. Почему-то ей вспомнилось их недолгое знакомство с мамой Джеймса, у которой ей посчастливилось погостить лишь одним летом, но они умудрились стать настоящими подругами, и даже переписывались после, Лили всегда дописывала в письмах Джея что-то и от себя. Она помнила, как однажды, когда Лили помогала миссис Поттер убрать со стола, девушка покаялась, что сначала немного опасалась их знакомства, думая, что, возможно, мама Джеймса ни с кем не захочет своего сына делить, но на это миссис Поттер лишь ласково потрепала Лили по щеке и сказала, что Джеймс был их с мужем поздним ребёнком, желанным, на тот момент, когда они уже и не мечтали о таком чуде судьбы, и, разумеется, они избаловали его добровольно и до безобразия, так что теперь задача Лили вовремя давать ему по ушам. Это было так мило и как-то проникновенно, но теперь изменилось слишком многое. Но не они с Джеймсом. Ведь тот факт, что они стали родителями вовсе не убил личности в них, и не сделал их другими людьми.
James Potter: Джеймс исподлобья тяжело посмотрел на Бродягу и со смесью раздражения и обреченности покачал головой: ну что у него друг за кретин; нет, честное слово, знал бы - ни за что не дал добро на то, чтобы он стал крестным отцом для Гарри. Хотя мог бы уж и раньше догадаться, как-никак, не первый день знаком с Блэком. С другой стороны, детей ему доверять раньше никому в голову не приходило, так что мало ли, может хоть в обращении с младенцами ему мозгов бы хватило быть осторожнее. Но не тут-то было: эти самые блэковские мозги, вероятно, были поедены блохами. Сохатый кривовато усмехнулся Питеру, краем уха уловив его шуточное предложение, которое он, как обычно, явно не надеялся, что будет замечено. Да уж, когда есть с чем сравнивать, даже кандидатура Хвоста на роль крестного родителя не кажется такой смешной. Ну все, Блэк, достал ты. - Еще раз назовешь его уродцем и я тебе самому рожу подпорчу, - беззлобно, но вполне твердо рыкнул Джей. Боже, благослови Лунатика с его способностью сохранять трезвую голову и осаждать друзей, и почему они только его никогда не слушали, когда он дельные вещи говорил. Эдак сейчас, может, если им обоим прикрикнуть на Бродягу, так он даже образумится, хе-хе. Хотя в это все равно слабо верится: Блэку, видимо, нужно окончательно вывести из себя даже Поттера, с которым они всегда на одной волне, чтобы хоть что-то уразуметь. - Слушайте, верните ребенка Лили и не трогайте больше руками, - ворчливо произнес Джеймс. Лили. Лили, ну сказал же. Он не Лили вообще-то. Джеймс, стараясь казаться как можно меньше, бочком начал отодвигаться от замеченной краем глаза в непосредственной близости от него Эль, явно ожидавшей от него истинно отцовских чувств и решимости познакомиться со своим новорожденным отпрыском поближе. И дабы не вызвать у девушки искушение всучить молодому папаше ребенка в руки, даже не спрашивая его на то согласия, Сохатый на всякий случай и вовсе убрал руки в карманы джинс. Да еще Хвост туда же; обступили, демоны. Что же всем неймется познакомить его с ребенком? Только чтобы и вовсе не завыть в голос, Джеймс издал тихий стон. Мерлин, за что ему такое наказание, уж лучше бы он не совершал никаких опрометчивых поползновений в сторону людей и прикинулся пребывающим в полуобморочном состоянии, благо то было бы недалеко от истины. Хорошо хоть Лили попыталась его понять и перестала давить; невольно вспомнилось, как не более чем месяц назад до Джеймса наконец-то дошло, что день X не за горами и как он с паническими нотками в голосе заявил своей рыжей, что как-то слишком быстро время течет, он даже морально подготовиться не успел, на что получил язвительный ответ, мол, и что же он предлагает делать Лили, чтобы отсрочить момент? Ощутив прикосновения жены, Джеймс вздрогнул, как шуганный олень, но улыбнулся ей в ответ и беззвучно прошептал "Спасибо". Мерлин, за какие только заслуги ему такой дар судьбы: сколько доброты и понимания, сколько тактичности в этой нереальной женщине. Терпит же его, дурака, и старается поддерживать, практически не получая от него помощи в ответ, хотя ведь и самой ей нелегко; уж потяжелее, чем ему. Джеймс поймал себя на том, чуть склонив голову набок, с интересом смотрит на Лили, как будто раньше не замечал, какая она красивая. Впрочем, после рождения ребенка она и правда словно бы преобразилась, хотя Джей никак не мог понять, чем именно. Но что бы то ни было, это ей очень шло. На смену зеленовато-бледному цвету лица к щекам прилил румянец, ощущение которого заставило неловко улыбнуться и потупить взгляд. Мерлин, женщина, ну нашла, что сказать. Спасибо, конечно, но Сохатый обошелся бы как-нибудь без озвучивания того, насколько позорно и совсем не мужественно его поведение, а то как будто и без того он не находился в смятении, а вовсе не в своей тарелке. Джеймс поморщился, уже заранее предвкушая, какие концерты им будет устраивать малыш, с такими-то голосовыми связками. Хотя впрочем, вскоре ребенок затих, а его мама решила начать знакомство с ним Джеймса с, так сказать, малого, тем самым вызвав очередные катаклизмы в организме незадачливого папашки, отчего он предпочел уж лучше опуститься на корточки, чтобы позже не упасть. Уткнувшись лбом Лили в висок, Джеймс в нерешительности опустил взгляд на ребенка, после всего услышанного ожидая увидеть что-то поистине чудовищное и на человека не похожее, и чуть ли не с облегчением улыбнулся, шумно выдохнув через нос. Симпатичным, конечно, младенца не назовешь, но ведь все они такие в его возрасте, несуразные и лишь совсем немного напоминающие то, какими вскоре вырастут. - От вас сбежишь, как же, - запоздало фыркнул Джеймс, нервно ероша волосы той рукой, которую Лили не прижала к себе и сыну и, стало быть, которая дрожала меньше второй. - Кто бы меня отсюда выпустил.
Sirius Black: Вот она, благодарность свиней, которые по недоразумению зовутся друзьями, Сириус знает, сам такой. Одно слово, скотина. Ну, в том смысле, что олень. Но Блэк привык и не к такому, и не такое, как супергерой по рождению, снесёт, хотя бы потому, что такими комплиментами, которыми они обменивались с Поттером, могли бы позавидовать всякие там Шекспиры, у них можно было бы поучиться красноречию, пусть и ограниченному их придурком и тупицей. Поттер, отцовство тебе мозгов не прибавило, а я ведь надеялся. Сам посуди, над нами с тобой тряслись, как над золотыми яйцами носорога, и что из этого вышло? Ты же не хочешь, чтобы твой сын был придурком? Вот и молчи, дай мне насладиться твоим потерянным даром речи, потом найдём, если Эванс будет настаивать. Да ладно, уймись, психопат доморощенный, я буду называть уродцем только тебя, не ревнуй. Картинно оскорбившись, он было подумал, что внёс недостаточно сумятицы в эти именины жизни, впрочем, Сириусу вскоре надоело кривляться, и он, беспардонно ухмыльнувшись Поттеру и его подкосившимся курьим ножкам, снова перевёл немигающий взгляд на Эль, не смотреть на которую слишком долго было сущим наказанием. А она, к слову, неплохо наказывала Джеймса Гарри, который пугал его, пожалуй, даже больше, чем нездоровый энтузиазм Блэка. А Сириус ведь настоящий друг, глядишь, Джеймс и правда не шутит и начистит ему физиономию ну и под шумок придёт в себя, хотя, конечно, благодарности от этих простофиль можно ждать очень долго, проще искупаться в Северно-Ледовитом и получить от этого оргазм. Слышал, сопля, руками Лили не трогать, к тебе относится тоже, что мы, рыжие. Сириус продолжил хохмить, правда, без своего прежнего запала, может, потому, что, несмотря на все свои пошловатые шуточки, всё-таки доводить друга до инфаркта в его планы не входило, и, если уж Джеймс шипел ему что-то, словно был не оленем, а змеёй, противной такой склизкой, то, значило, что нужно было включать очаровательного Сириуса, который покорил его на первом курсе своими бесподобными кудряшками. Вы в это верите, ребятки? Тогда поверьте, что Поттеру хватит рогов отшлёпать своего Блэка и опозорить его до безобразия такой вспышкой своей нездоровой любви. Вероятнее всего, дело было в том, что Сириус проводил вставшую Эль пристальным взглядом, и, разумеется, Питера, который не постеснялся к ней подскочить. Впрочем, Сириус почти сразу же расслабленно хмыкнул, слишком уж явно на лице Пита читался тот ужас, который на физиономии Сириуса был скорее напускным, а этот балда что повёлся на его росказни, что ребёнок такой уж страшный? Какой идиот в здравом уме верит словам Сириса, который только и делает, что юморит и оскорбляет всех, до кого дотянется его язык без костей. В зеркале своего отражения не боится, так чего же опасаться какого-то младенца? Сириус всё же не умел вовремя ловить мух, какой бы заправской собакой не был, и давно уже не предавал большого значения тому, что Пит, нет-нет, да кинет взгляд на Эль, мол, как ты могла, подруга моя. В некоторых вопросах он был удивительным слепцом, пока не ткни его носом в то, что кто-то мог затаить на его блохастую персону обиду, так и не поймёт. Хотя, остатки мозгов блохи ему подвинули, иначе как объяснить то, что он вполне миролюбиво подмигнул семейной парочке вместо того, чтобы снова пытаться отобрать у них своего законного крестника. Может, испугался, что и правда передумают делать его отцом на замену, мало ли, что этим родителем придёт в их помешанные головы, лучше не рисковать и сохранять грёбанное спокойствие. Кстати, о слабонервных. Пит, пропащая душонка, если Джеймс возьмёт на руки мелкого, то уронит его раньше меня, ты посмотри на него, его самого надо на руки брать. Несмотря на то, что Сириус был грубый, словно неотёсанная деревенщина, от которого даже Кикимер мог покраснеть, а не собака благородного дома Блэков, он ревностно оберегал своего Сохатого с тем же рвением, как намеревался защищать и Гарри, просто пока не рассчитал того, что ребёнок существо чуть более хрупкое. Да чего все так всполошились, не слышали разве, что все мужчины как дети, а их ребёнок ещё и мужчина ко всему. Что он, писает из пальца или у него вместо носа третий глаз? Вот болваны, что ты будешь делать с его друзьями. Однако, Блэк не шутил, он и правда не дал бы руку на отсечение, что Джеймс не сиганёт в любезно приоткрытое окно, чтобы скрыться от долгожданного сына, и поминай его лихом. Эванс едва не покатилась со смеху, настолько физиономия Блэка напоминала существо из какого-нибудь боевика, который говорит своему напарнику, сдвинув брови, не бойся, чувак, я прикрою. Впрочем, с участием Блэка скорее уж бы снимали очень страшное кино. Сириус снова досадливо фыркнул, да что за люди такие, отняли у него мелкого, чтобы самим втирать ему какую-то чушь, будто Сириус и сам хуже с этим справлялся, он король ахинеи, завидуйте молча. Блондиночка, ты чего за него всю жизнь расписала? Дай вставить хоть слово самому красивому человеку в его жизни. Так что, Гарри, слушай, не вздумай засиживаться в библиотеке, пусть этим занимаются задроты, Рем, это камень не в твой огород, короче, вот тебе моя воля, лови момент, пока мелкий, можешь писаться и кряхтеть сколько хочешь, и эти двое будут только улыбаться и кивать тебе, как японские гейши. Ну и мы все, так и быть, за компанию. Он снова проникновенно посмотрел на Амелию, картинно прикусив губу с таким видом, словно он вовсе и не оставил мысль обзавестись таким же крикуном, который бы портил им жизнь так лихо, что они полюбили бы его всем сердцем. Хотя, он и к Гарри чувствовал нечто подобное, настолько Джеймс был ему словно родной брат, так и Гарри, ясное дело, не чужой, хоть и марсианин, вопросы к Эванс. Да ну тебя, Эванс, ничего ты не умеешь, какой от тебя толк? Сириус принялся жестами поучать Лили, разумеется, не утруждая себя тем, чтобы подняться с кровати, как нужно правильно качать малыша, заверяя её, что у него память лучше, а он от нечего делать прочитал её бредовую книгу про первый год жизни малыша, от которой Эванс, видимо, бросало в сон каждый раз, как она пыталась взяться за очередную главу, иначе чего это в ней заснули все материнские таланты. Луни, ты совсем ошалел, какой у него мозг? Эванс говорила, что у него даже черепушки нет, как у людей, что, Эванс, не даёшь мне соврать? Чему там сотрясаться? Вон у нас с Поттером головы выросли, а мозгов всё нет, и ничего, живучие, как тараканы. Тем временем, Сириус, которого заставили заскучать, ну не умиляться же, в самом деле, развешанным Поттерами соплям, словно нехотя взял в руки письмо, валяющееся на тумбочке, очевидно, решив поработать Джеймсозаменителем, пока друг пребывал в славном трансе, с его вечным рвением сунуть свой нос куда нельзя и полюбопытствовать, Лили лишь меланхолично махнула рукой, когда Блэк, сначала свирепо нахмурившись, заржал так, что снова заставил ребёнка заплакать. Поработал и достаточно, пора снова становиться Сириусом, который, между прочим, не хуже некоторых может развлечь народ. В кои-то веки, демонстративно прочистив горло, мол, зацени мою тактичность, олень, он стал зачитывать выдержки из письма несколько более приглушённым тоном, откровенно говоря, скорее ради собственных ушей, которые и без того придётся прочищать неделю после сегодняшних криков Гарри и его истерички папаши на него. Вау, Эванс, слышала, как сопля завывает? Почти, как наш Луни. Слушай, ты скажи Вернону, что я его люблю. Народ, внимание, опустим все подробности поздравлений Петунья-стайл, перейдём к сути. Бла-бла-бла, мы не намерены поддаваться вашим россказням про какого-то мифического слетевшего с катушек колдуна и считаем, что ты и Поттер затеяли интригу с целью разжиться нашим имуществом. Вы не получите ничего, даже не надейтесь. Но, раз уж вы так настаиваете, то смею вас возрадовать, Вернон поступил так, как и полагается делать благопорядочным гражданам, хотя откуда бы вам об этом знать. А именно заявил на этого вашего Лорда в полицию. Лили, на удивление, вместо того, чтобы дать доставшему всех Сириусу в глаз, видимо, слишком занятая своими мужчинами, лишь тихонько хмыкнула, даже не потрудившись забрать у него письмо, а что вас удивляет, если она даже ребёнка не забирала, когда Блэк извращался над бедным Гарри, который явно стал нервным тогда, когда не помнил сам, виня в своих незаурядицах кого угодно, кроме Сириуса Блэка после нового знакомства с Бродягой. Гарри, это твоя любимая тётя, тебе уже не терпится её обделать, скажи? Она что, даже не поленилась отправить письмо с совой? Не отвечай, это тупой вопрос. Я вот думаю, как Дамблдор сам не догадался, что маггловская полиция может всё. Сириус, ухмыльнувшись, посмотрел на Рема и Пита, но затем невольно покосился на семейку Симпсонов, младший из которых, распахнув свои изумрудные глазища, во все эти самые бесстыжие глаза принялся изучать своего отца, даже умильно сложив губы в эдаком немом всхлипывание ого и свободной рукой с нечеловеческим, а поттеровским упрямством, попытался заехать папке по физиономии, заставив Блэка лающе закашляться, слишком уж часто он это желание разделял, правда, ребёнка не особенно смущало, что он никак не мог дотянуться до своего рогатого родителя. Ну как тут не растрогаться, видно же, что мелкий так и пыжится, чтобы радостно сказать мой папа болван, Блэк им может гордиться.
Amelia Bones: Если на секунду задуматься, то можно даже представить, в какой сумасшедшей обстановке рос бы малыш Гарри, если уже первый его день был наполнен улюлюканьем, смехом, шутками, возмущениями и озвучиванием дальновидных планов всей честной компании. В таком случае ему бы и впрямь повезло, если бы будущее семейство Блэков - таки решилось поскорее закрепить свои отношения законом и вечными клятвами и подарить ему в компанию кого-то, кто мог бы прикрывать ему спину от всех этих ненормальных взрослых, подобно тому, как его отца прикрывал его лучший друг. Ведь даже сейчас, хоть и в шутку, но вдоволь издеваясь и разбрасываясь шутками, Сириус тем не менее стоял на страже и так пошатнувшегося душевного покоя своего рогатого друга и хотя сам был не против усмехнуться лишний раз, он очень чутко чувствовал грань, когда молодому отцу уже достаточно переизбытка внимания окружающих, ожидающих от него скорейшего проявления отцовских чувств. Это было неудивительным. Ведь так было всегда. Они всегда поддерживали и прикрывали друг друга, будь то заклинание или гнев жены. В этом была вся суть и ценность их отношений, которые едва ли можно было назвать иначе, как братскими. И почему-то Амели вдруг подумалось, что ей очень хочется, чтобы в своей жизни Гарри тоже нашел людей, которые будут патологически верными ему. Нет, она была абсолютно уверена, что Лили и Джеймс будут отличными родителями, и ребенок будет расти в счастливой семье и никогда не будет обделен вниманием и заботой. Вот только в чем-то Сириус был прав, этого внимания и заботы у него будет много, и даже слишком, так что у него будут все шансы вырасти похожим на отца и крестного. Это очень даже хорошо, может, когда-нибудь он тоже осчастливит своей персоной какую-то девчонку вроде Лили или Эли. Но как бы там ни было, любой педагог скажет вам, что с вниманием перебарщивать нельзя. Это факт. А в такой компании,как их, ограничить его очень сложно, в конце-концов он их первенец. Да-да, именно их. Настолько эта компания привыкла делить все поровну, будь то трудности или радости. Нелегко ему придется в таком разношерстном коллективе, но с другой стороны, может быть в этом и был смысл? Ведь кроме того, чему его научат родители, чему-то особенному он сможет научиться и от каждого из них. Увидеть в них что-то такое, что, как надеялась Эли, поможет ему в будущем принимать правильные решения. И может быть, он научится делать это даже лучше, чем они в свое время. Потому что откровенно говоря, они сами совершали не мало глупостей и ошибок, но этому маленькому человечку они постараются передать только самое лучшее. Потому что только такое его и достойно. И Эли с умилением, склонив голову чуть в бок, наблюдала за семьей Поттеров. за тем как Гарри сладко посапывал на руках матери, как Джеймс дрожащей рукой впервые прикасался к ребенку, как Лили мягко улыбалась ему. В такие моменты очень четко понимаешь, что же именно такое - это счастье. И снова видишь то светлое будущее, за которое они боролись в этой войне. Осознаешь, почему несмотря ни на что каждый раз отпускаешь от себя любимого мужчину в эти нескончаемые битвы и каждый раз маешься всю ночь, ожидая пока он вернется, чтобы обнять его усталого и потрепанного, и уткнувшись ему в грудь впервые за последние часы облегченно выдохнуть, ощущая как бьется его сердце под твоей ладонью. И тогда снова видишь смысл во всем, что ты переживаешь, через что проходишь, что терпишь, что теряешь и находишь. Потому что видишь. Вот оно. То самое счастье. Малыш с глазами любимого человека. Щурится, узнает. И Эли оглядывается на Блэка, ловя на себе его проникновенный взгляд, и улыбается ему, искренне, ласково. Подходит сзади, прижимаясь к его спине и обвивая талию тонкими руками. В такие моменты хочется чувствовать любимого как можно ближе, чтобы выразить хотя бы в прикосновениях ту любовь, что льется через край. - Блэк, прекрати на меня так смотреть, - тихо усмехнулась она, уткнувшись головой в его спину. Специально ведь обняла сзади, чтобы не видеть его завораживающих глаз, в которых будто немой вопрос «А давай тоже». А может ей просто кажется, это ведь нормально, мечтать о таком. Особенно. Когда видишь перед собой пример. - А то нам придется искать подсобку вместо того, чтобы проводить время с твоим крестником, - Эли привстала на носочки и мимолетно поцеловав его в шею. Нет, серьезно, что на нее нашло? Пора завязывать, они тут не за тем собрались. Вот только так это непросто, когда все эти чувства переполняют тебя изнутри. Сириус тем временем, схватил письмо со столика Лили, и Эли ткнула его под ребра, мол нечего читать чужое, но когда такие условности останавливали Блэка? Так что письмо он прочитал, даже озвучив часть вслух. К слову сказать, прочитанное им и впрямь вышло донельзя смешным. - Да уж, куда нашему аврорату, до их полиции,– рассмеялась Эли, - так, значит у магглов все так просто? И что мы все еще делаем в нашем несовершенном волшебном мире, когда под рукой такая сказка. Кстати, как вы думаете, если бы нам пришлось, мы смогли бы обходиться без магии? Ну жить, как магглы? Если бы все вместе, - время для философских вопросов может было и не самым подходящим, но Эли вдруг почему-то заинтересовал этот вопрос. Ей вот почему-то казалось, что вместе они смогли бы и не такое.
Peter Pettigrew: Ты помнишь как все начиналось? Все было впервые и вновь - Как строились лодки и лодки звались Вера, Надежда, Любовь? Как дружно рубили канаты И вдаль уходила земля, И волны нам пели, и каждый пятый Как правило был у руля? © Впрочем, Питер недолго думал о том, что центр внимания, как всегда, не принадлежит ему. Сегодня этого не могло было быть в любом случае; и даже Блэк, который, как всегда, тянул на себя одеяло, не мог перекрыть сегодня той волны популярности, которая нахлынула на голову новорожденного Гарри. И хотя в какой-то книге (по кинологии) Питер читал, что новоприобретенных щенков (это была единственная ассоциация, которая возникала у него при разговоре о детях) ни за что нельзя тискать и передавать из рук в руки всем домочадцам, теперь он понимал, почему это было так сложно. Конечно, щенки были симпатичнее новорожденного младенца хотя бы потому, что у них шерсть как-то скрывала все красные морщины, бороздящие личико ребенка, и тем самым придавала им более-менее прелестный вид. Впрочем, присмотревшись, Питер понял, что во всем можно было разглядеть свою если не красоту, то приятность. Наверное, в глазах Лили этот ребенок представал самым прекрасным существом на свете. Насчет Джеймса Петтигрю сказать этого со всей уверенностью не мог: слишком уж шокированным был молодой папаша, да и на лице у него явственно читался какой-то полуобморочный ужас, вроде "О боже, неужели я это породил на самом деле и это не сон, о боже, ущипните меня". Хвосту казалось: родись у него сын в ближайшем будущем - или дочь, неважно - он бы тоже был напуган свалившейся на голову новой ответственностью, но при том был бы беспредельно счастлив. Он не мог понять, хочет ли он ребенка от своей Эми, но выбирать в его случае как-то не приходилось; и он все чаще замечал за собой действительно искренние чувства по отношению к ней. Да, Лили права, давно пора было познакомить ее, магглу, с его друзьями-волшебниками. Но, с другой стороны, Питеру было немного страшно так вот сразу открывать ей глаза на то, что на самом деле он ничуть не особенный, а более чем обычный в их кругу: это могло бы оттолкнуть ее от него и, не дай Мерлин, даже заставить влюбиться в того же Люпина, который еще ходил холостой. - Медуза Горгона заставляла людей каменеть, и, судя по застывшему Джеймсу, у Гарри от этой мифологической дамы что-то есть, - хохотнул Хвост, зная, что издевательские подколы легче приводили Сохатого в себя, нежели чем понимающие комментарии. - Свою Эми я вам обязательно представлю, вот только сойдет эта ваша шумиха вокруг ребенка, а то она бы тут точно была лишней в этой кутерьме, согласитесь. Тем более, скоро появится повод. Мы собираемся сменить нашу съемную двушку на небольшой коттедж, в кредит... ну ладно, сарай в маггловском районе окраин Глазго, и вы все могли бы заехать на новоселье. С Гарри. Питер не был уверен, что кто-то его слушает: в конце концов, все это было не так важно в такой ситуации, и у его друзей, разумеется, были дела и поважнее, чем его сомнительное новоселье. Но Петтигрю не мог не похвастаться этим. Недавно он начал подрабатывать репетитором у дошкольников-волшебников в полукровных семьях (на большее его, конечно, не хватило бы, так как знаниями он мог поделиться только с детьми младше 11 лет) и в сумме с небольшими доходами Эми в ее благотворительных организациях, родительскими подарками-пожертвованиями с обеих сторон и кредитом, конечно, смог позволить себе хоть ненамного, но улучшить условия своего житья-бытья. Это был маленький домик в один этаж с четырьмя раздельными комнатами и центральной гостиной, с очень скромной фурнитурой и желтыми занавесками. Но Петтигрю там нравилось. С самого детства ему хотелось, чтобы где-то у него когда-нибудь появился дом и окна с желтыми занавесками. Если бы не было войны, он бы, наверное, был бы совсем счастлив. Мама точно была бы счастлива увидеть его женатым и остепенившимся. Она не собиралась придерживаться в его случае той аристократической традиции, что брак должен быть только по расчету и мужчина должен сначала взойти по карьерной лестнице и только потом обеспечивать жену. Она слишком хорошо понимала, что второго шанса у Петтигрю может и не быть и что Эми пока - лучшее из того, что он мог себе позволить. Петтигрю просто не мог позволить себе жениться на такой девушке, как Лили - или же Амелия. Да он уже как-то смирился с этим и даже не пытался на них засматриваться, памятуя давнишные склоки на этот счет. Эми, послушная, тихая, хозяйственная, добрая и глуповатая - почти как он сам - была его пределом, и не приходилось смотреть на то, что она была магглой. Да это, по сути, и не было так принципиально; магглы не сильно отличались от волшебников, и Питер это признавал. - Мы бы могли, особенно если вместе, - мечтательно протянул Пит, ухмыльнувшись на шутки про полицию. Он не хотел вносить в беседу оттенок "это было бы все очень смешно, если бы не было так грустно". - Я во время жизни с Эми выяснил, что у них, оказывается, столько есть разных приборов, помогающих жить. Не поверите! Утюг - это чтобы вещи гладить, машины есть специальные для стирки и для того, чтобы газон косить. Хотя, конечно, это только мы можем, наверное, этим восхититься. Каким-нибудь Малфоям, вон, это не дано. У них, кстати, тоже недавно сын родился. Знаете, как они его назвали? Драко! Наш Артур ржал два часа, когда узнал.
полная версия страницы